– Что с походом и дружиной? – толковали на торгах и по дворам.
С кем Русская земля теперь в дружбе и вражде? Ходили даже слухи, будто в Болгарском царстве князь принял Христову веру, оттого, стало быть, и на болгарыне женился. Но гриди никого к нему не допускали. Ингвар еще не настолько собрался с мыслями, чтобы говорить с людьми. Его собственный поход кончился неудачей, и рассказывать об этом не тянуло. Война еще могла принести успех, но это зависело не от него. А о тех, от кого зависело, он ничего не знал. Он привел назад всего четыре сотни человек, из них многие и сейчас еще не оправились от ран. Где прочее войско во главе с Мистиной и другими боярами? Что с дружиной Хельги Красного? Послали им удачи боги или все в Греческом царстве в сыру землю полегли?
Старейшины подсылали отроков и к Эльге, надеясь узнать что-то от нее, но и она гостей не принимала. От стыда ей не хотелось никого видеть. Она как будто упала в навозную лужу у всех на глазах, рухнула с высоты, на которой стояла ранее и привыкла считать это своим законным правом. Племянница и хранительница наследственных прав Олега Вещего, пять лет она сияла будто солнце над Киевом. «Ты смарагд наш многоценный», – говорил ей Мистина той зимой перед походом Хельги на Самкрай, и от воспоминаний о проблеске нежности на его жестком лице Эльге еще сильнее хотелось плакать. Но вот оказалось, что для собственного мужа она не так уж многоценна. Понадобилась другая.
– Княгиня, лебедушка, да что же ты так себе сердце рвешь? – пыталась утихомирить Эльгу Ростислава, ее родственница. – Как будто от веку такого не бывало, чтобы муж другую жену привел? Да у кого же из князей и бояр не по две и три жены? У деда моего Олега их десяток перебывало, и до бабки Бранеславы, и при ней, и после нее… И русинки были, и славянки, и хазарки, и ясыни…
– Да если бы он челядинку какую в углу зажал, я бы и не глянула! – горячо возмущалась Эльга, едва слушая ее. До сих пор она у себя на дворе подобного за Ингваром не замечала, а что он делал во время походов, зимних и летних, когда жена не видала его по три-четыре месяца, она предпочитала не знать. – Но то княжна болгарская, царя Петра родственница, а через него – Романа цесаря! Я – наследница Вещего, она – никто здесь! Всем чужая и никому не нужная! Где Киев и где болгары?