Я фыркнул в дверную щель, после чего дверь была закрыта так плотно, что бесшумно открыть ее стало невозможно. Так и не понял я: какая связь между жирафом и деревенским парторгом? Что за обострение борьбы между причиной и следствием? Почему, если врагов больше, то к социализму ближе? Но знаю я, что о разговорах взрослых ни-ко-му рассказывать нельзя. И про жирафа – тоже. Из-за неосторожного слова можно лишиться родителей… раз такое обострение классовой борьбы. Не потому ли в учебнике истории портреты героев гражданской войны, одного за другим, чернилами закрашиваем мы и фамилии их из учебника вычеркиваем? Макитрук, он позади меня сидит, вместо Блюхера Буденного закрасил. Испугавшись, стал всех закрашивать подряд, оправдываясь передо мной:
– Все равно – всех закрашивать, раз герои гражданской… а так красивше – одними чернилами…
А, ведь, папка мой – тоже герой! В гражданскую дивизией командовал… под Волочаевкой ранен, награды и личное оружие в столе хранит… А в музее – его большая фотка: папка на белом коне, под развёрнутым знаменем и… с большой чаркой водки у входа в ресторан «Золотой Якорь»! Из-за этой стопки папино фото не на главном парадном стенде, «Герои Владивостока» а на другом: «И на Тихом океане мы закончили поход».
Червячок беспокойства копошится в душе. Но настырный голос Крысы, всверливаясь в сознание, запутывает мысли:
– …в этот исторический момент каждый из вас должен принять участие в борьбе с затаившимися врагами советского народа…
То, что враги затаились, – ежу понятно… – думаю я, – но почему арестованный дядя Миша – враг? Он политкаторжанин и герой гражданской! Весь израненный! Его белые расстреливали! Имел пенсию персональную, и работал, а пенсию в МОПР перечислял! Не сидел начальником в тихой конторе, а учителем был в самой горячей точке Владика: в нашей школе преподавал русский и литературу! Не из-за денег работал, как все, а потому, что считал, что отдавать знания – долг коммуниста и учителя! А быть учителем, считал дядя Миша, – главная работа на земле, потому что не родители, а учитель создаёт новых людей, для нового общества! Дядя Миша в нашем доме в восьмой квартире живет… жил…
Папа с дядей Мишей ещё с гражданской дружил, очень уважал дядю Мишу за его героическое прошлое. А его дружбу с пацанами во дворе, считал папа чудачеством, которые бывают у добрых людей. А мама говорила: «не от мира сего дядя Миша!» Потому что дядя Миша от отдельной квартиры отказался для другого героя гражданской – семейного, а себе взял комнату в общей квартире. А у него все пацаны с нашего двора собирались!