Мама у Анны была самая чудесная. Добрая, заботливая. Самая лучшая. Она, конечно, приехала, словно, почувствовала что-то неладное, хотя жила на другом конце города. Она всегда приезжала в самое нужное время. Сердцем чувствовала.
– Аннушка! Ты меня слышишь?
Валентина Тихоновна потрогала ладонью горячий лоб своей дочери и поспешила найти термометр. В однокомнатной квартире Анны царил так называемый рабочий беспорядок. А, точнее, полный бардак. Кругом стояли картины, холсты, прибитые к рамкам, два перекосившихся мольберта, валялись кисти, тюбики с красками и прочая утварь художника, потому что Анна была художницей.
Найти термометр ей так и не удалось, и она поспешила на кухню. Гора немытой посуды, неубранный стол, грязная плита… Все, как обычно. Вскоре она вернулась с кружкой горячего чая, малиновым вареньем и горсткой таблеток.
– Аннушка, проснись! У тебя температура. Высокая очень. Выпей лекарства.
Она нежно погладила свою доченьку по голове. Завитки пышных темно-каштановых волос разметались по подушке.
– Да, мама. Прости. Я заболела. И так не кстати. Не успею закончить заказ к тридцатому, как обещала Максу…
– Пей, моя дорогая. Ты все успеешь. Ты у меня умница.
Анна выпила лекарства и мамин «лечебный» чай. Он помогал ей всегда лучше всяких лекарств. И только один раз не помог… Но об этом вспоминать не хотелось.
– Полежи, моя дорогая, поспи. А я помолюсь… «Канон о болящем» всегда помогает.
Валентина Тихоновна поцеловала доченьку и стала повязывать косынку.
– Ну, опять ты мама! Лучше поезжай домой. Уже темнеет.
– А я у тебя заночую. На кухне лягу.
Анна застонала и махнула рукой. Сил сопротивляться не было. «Таблетки…» – промелькнуло в ее голове. Она закрыла глаза и стала погружаться в сон. Серый, липкий, противный…
* * *
Этот сон снился ей много раз. Больничная палата. Решетки на окнах. Она сидит на кровати и плачет. Потом приходит медсестра и делает укол. Но укол не помогает. Слезы льются и льются. В окно стучит дождь. В душе только боль и ужасная тоска…
Слезы. Одни слезы и дождь. Месяц, второй, третий… Она так звала смерть. Но старуха почему-то не пришла.
К жизни ее вернул Макс. Он принес краски, холсты, кисточки. Он договорился с врачами. «Рисуй, что хочешь, только не плачь больше!», и она стала рисовать. Ангелов. Писать маслом. Почему? Она и сама не знает.