Все началось на зимних каникулах. Тогда нам, как кружковцам литературного кружка, задали домашнее задание – изучать разговорную речь людей разных специальностей, а, точнее, искать неологизмы, то есть новые слова в языке. Наша учительница по русскому и литературе Ольга Владимировна, всегда нам говорила, что она ужасная филантропка и страдает добропамятностью, то есть помнит все доброе, что ей когда-либо кто-либо сделал. А поскольку получить хорошую оценку у нее было очень сложно, мы почти всем классом записались к ней в кружок.
Мне, Ване Лебедеву, моему соседу по парте Игорьку Самоходкину и Ромке Кузнецову досталась профессия водитель. Кажется, Ольга Владимировна писала какой-то научный труд, поэтому все кружковцы на каникулах ей активно помогали в надежде на ее добропамятность.
И вот пятого января, отдохнув от новогодних праздников, конфет, елок и телека, мы собрались, решив поездить один день на маршрутках, один день на троллейбусах и один день на автобусах. В трамвае кабина плотно отделена от пассажиров, и почти ничего не слышно.
Первым мне на сотик позвонил Ромка:
– Как дела?
– Да так себе, кое-что есть, – сказал я, – а у тебя?
– Не очень. Одна ненормативная лексика, – засмеялся Ромка, – а ее, как ты знаешь, писать не велено.
– Ну, пока, – сказал я, услышав еще один неологизм: «копы».
Таким образом, к концу дня у меня накопилось с десятка два неологизмов, среди которых были: тачка, менты, бампера, запор, мерс, жигуленок, пежоха, водила, пробка, чайник. Но самый крутой неологизм, как мне казалось, я услышал от пожилого водителя. Он говорил по мобильному телефону с кем-то, сетовал на свою судьбу, а в конце произнес: «Вот такая у нас селявуха». Я даже не понял сначала, что это от французского «Се ля ви» – «Такова жизнь». Только это не совсем водительский термин.