– Давайте я вас покормлю, – предложил он.
– Нет, спасибо, я не хочу, – ответила Эльвира. – Я к вам приехала исключительно по делу. По просьбе отца.
– Я понимаю. Но как все произошло? Извините, я не подумал, может быть, этот вопрос для вас слишком тяжел.
Эльвира едва заметно пожала.
– Нет, ничего. Я готова отвечать на любые ваши вопросы. Папу застрелили на улице возле дома. Вы хотите спросить, кто? Полиция не установила преступника.
– Этого и следовало ожидать, – пробормотал Ведев.
– Но папа предчувствовал, что такое может случиться. Именно поэтому я и здесь. Он просил, если что-то произойдет с ним, чтобы я нашла вас.
– Чем же я могу помочь?
Эльвира сделалась еще серьезней.
– Незадолго до гибели отца в нашем доме собирались члены общества нового мышления. Только вы не приехали.
– Я не смог. – Ведев вспомнил, как раз их сбор пришелся на дату его развода. И он предпочел его не откладывать – и отказался от поездки. Но он решил, что Эльвире знать такие подробности вовсе не обязательно.
– Именно поэтому на вас и не падает подозрение, – вдруг заявила его гостья.
– И в чем меня не подозревают? – удивился Ведев.
– Тогда пропал свиток с текстом Симона-волхва.
Ведев едва не подскочил на стуле.
– Свиток пропал? – взволнованно переспросил он.
– Отец обнаружил это после того, как все разъехались.
– Это серьезно, – пробормотал Ведев. – Но что я могу сделать, у меня реликвии нет.
Эльвира несколько секунд хранила молчание.
– Отец просил вас ее найти.
– Найти? Но как?
Эльвира лишь посмотрела на него, но ничего не ответила. Почему-то Ведев почувствовал нечто вроде стыда.
– Эти люди разбросаны по всему миру. У меня даже и пятой части нет нужной суммой для таких путешествий.
– Деньги есть, – невозмутимо сказала Эльвира. – Папа оставил специально для этих целей. Вам хватит.
Арон, кажется, все предусмотрел, подумал Ведев. Он задумался. Да, событие из вон выходящих. Публикация этого свитка может вызвать в мире самое настоящее общественное цунами. Но заинтересованы ли в этом те, кто его украли, совсем не исключено, что они хотят прямо противоположного, чтобы эта древняя рукопись никогда не увидела бы свет. И тогда мир лишится важнейшей для себя информации, которая перевернет его представления об одной из самых фундаментальных исторических фигур. И это будет еще ужасней. Но кто может поручиться, что пергамент уже не превратился в небольшую груду пепла.