– У вас зеленая эмаль закончилась?
Раздумья Виктора перебила коллега Наталья. Он оторвался от лупы, перевел на нее взгляд, взглянул в банку, и привычно тихо произнес:
– Да, почти закончилась, как видишь. Пойдешь в снабжение мне тоже возьми, а лучше две сразу, чтобы завтра не ходить.
– Хорошо. В принципе мне зеленой надо мало, у меня три комплекта осталось. Может, вы мне отдадите свою, я пока покрою, поставлю сохнуть, а потом уже отправлюсь в снабжение.
– Хорошо, берите.
– А вам только эмаль нужна?
– Ну да… хотя стоп, нет, еще нужна полировочная пилка.
– Шестёрка?
– Ну, пусть шестёрка. А то эта совсем стёрлась.
– Поняла.
Виктор снова принялся за работу, перед глазами что-то мелькнуло, посмотрел на окно. В форточку залетела птица, покружила в цеху и направилась в коридор.
Трудолюбивый работник осторожно начал расставлять на подушке готовые бляшки, еще раз каждую, рассматривая через лупу. Минут двадцать назад ему звонила приемщица, чтобы поторопить с окончанием работы, но он на такие просьбы обычно не реагировал, неустанно, как мантру повторяя про себя: качество превыше всего.
Заметил, во вторую смену остается работать не только его цех, но и гальваническое отделение, где значки покрывают золотом и серебром. Несколько раз ему приходилось видеть, как золотая соль, соединенная с цианистым калием превращается в золото 999 пробы, но то высшие государственные награды, заказ на них поступает из президентского управления.
– Совсем обесценили значимость державного поощрения, что за люди! – буркнул про себя.
Москва в вечернюю пору всегда вступает шумно, с суетой прохожих, разговорами на бегу, движением транспорта, принцип «белки в колесе» – как любила говорить Лариса, работает безотказно, повсеместно, и распространяется далеко за МКАД. Люди и живность, подхватившие столичный вирус «колеса» по инерции продолжают бегать у себя в Коломне или Истре.
Трудолюбивая хозяйка решила с ужином подождать, пока не приедет домой отец семейства. Сын на такое решение отреагировал с присущим ему подростковым нигилизмом «а по барабану» что в переводе на нормальный язык означает: ему безразлично и время ужина, и ужин, и, судя по выражению лица, вообще всё. Мать решила не лезть в душу. Если что-то случилось, сам расскажет, рассудила она, а если откажется, то тогда и щипцами не вытащишь. Все же спросила, что бы юнец хотел вечером съесть, хотя ответ предвидела и, когда снова услышала «а по барабану» успокоилась. В любое другое время у неё бы созрел протест, она бы, непременно каким-нибудь образом выразила недоумение. Зацепилась за слово, за пришедшую мысль, за что угодно! Но теперь все предложения без спрягаемой формы глагола разбивались об её усталость.