Именно в этой «военно-санаторной» части я познакомился с худощавым, черноволосым пареньком из Абхазии по имени Баграт. Как и подобает кавказцам, он говорил с восточным акцентом, но фамилию при этом носил украинскую – Кравченко. Как вам такое?
В отличие от кутаисской части в учебном центре служили в основном кавказцы, хотя все офицеры были исключительно русскими и украинцами. Все, кроме замполита – подполковника Аршба Рауля Джотовича. Это объяснялось спецификой идеологической работы, проводимой в частях и подразделениях армии страны Советов. Ведь замполит занимается личным составом, а значит, свой замполит-земляк лучше других подберет ключики к солдатам-горцам.
А с Багратом Кравченко мы быстро и крепко сдружились. Что и привлекло внимание замполита, который, кстати сказать, говорил по-русски без малейшего акцента. А еще он свободно изъяснялся на языках малых народов Кавказа, общаясь с другими солдатами.
Однажды замполит остановил нас на выходе из столовой.
– Что-то подозрителен мне ваш союз, товарищи солдаты, – сказал и просверлил обоих оценивающим взглядом. – Ты, десантник, сегодня здесь, а завтра уедешь в свою часть. А рядовому Кравченко еще полгода вместе со мной служить придется. У меня ведь на каждого солдата заведено досье, так что не прибавляй мне лишней работы и не порть характеристику Кравченко. Иди и дружи со своими хохлами на полигоне.
Меня озадачили его откровения, и до конца я так и не понял, чего добивался Аршба. А упоминание о национальной принадлежности вообще шокировало: «Ничего себе, дружба народов! А как же интернационализм? И это говорит коммунист и замполит».
Естественно, вслух я ничего не сказал. Потому что Рауля Джотовича боялись все: от командира центра до заведующих магазинами и кафе курортного городка Очамчири. А по части ходили слухи, что у замполита среди местных много друзей, и каждый делится с ним информацией. Докладывают, как ведут себя в городе солдаты и офицеры и кто из военных поддерживает контакт с местным населением. Сам же он любил демонстрировать свою осведомленность и частенько во время общих построений рассказывал, каким образом тот или иной солдат «отличился» в увольнении.
Но, несмотря ни на что, наша дружба с Кравченко крепла, а со временем и грозный замполит, казалось, смирился. Он даже отпустил нас в двухдневное увольнение домой к Баграту, а поездка была приурочена к празднику Победы. Мы удостоились подобной привилегии за примерную караульную службу на полигоне.