мы.
Пережив распад нашего полугодового неафишируемого союза на почве «фальши в отношениях», а иже с ним и воронежские пожары, мое прощальное письмо без обратного адреса и твой типичный телефонный звонок через три месяца неизвестности, мы стояли в моей комнате на пороге рассвета, и гляделись карие в голубые, ужасно соскучившись друг по другу, но еще не смеющие коснуться, блаженно оттягивая эту неминуемую минуту, чтобы дотронуться, улыбаясь и чего-то страшась, наслаждаясь больным томлением перед неизбежностью, когда твои губы сожрут мои, утопят, сотрут. В бешеном ритме биения под грудью, в мелькающих попытках жадно проглотить взгляд, прочитать мысль, коснуться спины, упасть в ноги, урывками вдыхать, звучит слово, нет, крик, вихрем, громко, что закладывает уши, но шепотом – она. Мы спали друг с другом ровно два года, делились личным искусством, чистили зубы одной растрепанной щеткой, переплетались ногами, читали книги, сливались губами, ели придуманную нами еду, учились слушать, но только не вдвоем, а втроем, с нами рядышком удобно устроилась она, как на заднем сидении у меня в машине, она ела с нами нашу еду, решала свои билеты, читала наши книги, вплетала к нашим свои кривые ноги, лезла своими губами и ни черта не училась слушать, и мы все друг друга любили и наслаждались запахом никому не подаренных ирисов. «Мы очень красивая пара», – говорил ты, когда мы с тобой глядели в зеркало, и отлично смотрелись втроем. Но в тот предрассветный час мы взаимно вышвырнули ее вон, она перестала существовать как потенциальный вид, и началась серьезная часть нашей многолетней биографии, совсем вдвоем.
мы
Аварийный знак плавился на Острогожском кольце, и я проваливалась куда-то в недра асфальтового ада в компании с битым бампером нервной пенсионерки. Твои милые друзья пытались меня успокоить и деловито звонили куда-то, а она, тогда еще не известная мне как она, невозмутимо решала билеты для сдачи на права на заднем сидении моей машины под чьи-то настойчивые ухаживания. Ты был далеко за городом, ты ждал груз из четырех человек, раздраженно расспрашивал о ситуации по телефонным проводам и не очень мне сочувствовал. Вмятина на красном капоте, расписка о выплате ущерба и ватные от страха ноги бухнули в историческое прошлое и отвалились за поворотом моего сознания, мысли месили кашу и перетекали в тихий берег реки, ваши съемки фильма и в то, как