– Должно быть, он преувеличивает и утрирует, – раздумчиво усомнился Костя, тридцати с четырьмя годами возраста слегка полноватый черноглазый мужчина с кавказского типа лицом, трудно переваривая жуткий этот рассказ, после того, как Вячеслав пересказал его и в общежитии. – Не может того быть, чтобы по такому ерундовому поводу, да уж так убиваться.
– Может быть, и преувеличивает, – согласился тридцатитрёхлетний высокого роста плечистый Вячеслав, пригладив усы «бабочкой» и приподняв куцые брови над большими глазами. – Он же свои впечатления нам выложил, а они часто ярче бывают, чем само событие… Да, возможно, бабы эти не так уж и убивались, а спектакль разыгрывали – для острастки и внушения для. На будущее. Думал чтобы и осознавал: в семье, мол, живёшь, а не вольным волком на охоте за каблучными.
– Это с их стороны какая-то логика возможно возможна, специфическая. А с его стороны логика другая потенциально вероятна, – предположил Константин, слегка заплутав в терминах.
– И какая же? – поинтересовался Гена, тридцатилетний холостяк небольшого роста с рыжеватыми волосами ёжиком, курносым носиком и хулиганскими глазами.
– Очень простая: с какими же я дурами связался. И не в форме вопроса, а уже с готовым ответом. Ещё несколько таких «сцен» и можно опускать занавес: актёры разбегутся. Один-то во всяком случае… Он вполне может подумать, что от него таким образом хотят избавиться.
– Зачем же тогда устраивать спектакль? Прямо так и сказать можно: пошёл вон, – корректно предложил Геннадий.
– Так ведь спектакль интереснее. А потом это мы с тобой рассуждать можем, а женская логика – это в своём роде – нечто абсолютно не постижимое и не понятное. И логики в той их логике совершенно нет и быть не может, как сухости в воде, – авторитетно и образно заявил, как припечатал, Костя.
– А ты почём знаешь? – полюбопытствовал Вяч, – Или ты в прошлой жизни своей женщиной был и сохранил об этом нежные воспоминания, или в семейной жизни преуспел?
– Если бы преуспел, то среди вас, женострадателей, не находился бы. Я вообще женат не был… Навсегда, наверное, – пожал плечами Костя. – Просто слушаю, смотрю и анализирую. Чтобы потом не попасться, как мух в керосин.
– Что это за мух такой?
– Как что? Муха – она, а он – мух.
– А почему в керосин?
– Потому, что керосин на плаву не удерживает никого. Даже мух. Они, если в него попадают, – сразу на дно и не трепыхаются. Лучше и не попадать, а принюхаться заранее: не пахнет ли женитьба на таких бабах керосином…