Хотя от того места, где его обнаружили, до неприятельских позиций было уж не меньше чем несколько сот километров, да и некоторое водное пространство, в той самой конторе сделали вид, что ему поверили, правда, потом между собой называли не иначе как «своя сволочь». В особую заслугу ему засчитали то обстоятельство, что среди разбойников, список которых он представил конторе, были его отец, два дяди, двоюродный брат, единственный и так и не состоявшийся как близкий человек друг детства и муж троюродной сестры.
Со временем именно это обстоятельство наводило ужас на его сослуживцев, вчерашних рабочих и крестьян, так и не переборовших в себе ненужные предрассудки, оно же позволило сделать ему такую карьеру, что уже через несколько лет он сумел уничтожить не только все документы, наводящие тень на его безупречную биографию, но и всех, кто что-либо знал или мог знать о его прошлом, так что получалось, что он только родившись, сразу устроился на работу в контору и параллельно поступил в университет по направлению с места трудовой деятельности.
Рассказывать о своих родителях он не любил и при необходимости обозначал их в анкетах как сельских тружеников. Со временем, когда стало можно и даже модно иметь родителей-интеллигентов, говорил, что отец его был директором сельской школы, а мать – учительницей, и так как из деревни, где он родился, а также из близлежащих к ней деревень почти никого в живых не осталось, да и самих деревень уже не было в помине, подтвердить или опровергнуть его высказывания было некому, да и если бы и было кому, то никто просто не рискнул бы, настолько высоко он к тому времени взлетел.
Лежа в барокамере, он ничего не вспоминал: вспоминать было не в его правилах, строил планы, жил только будущим. Да и что вспоминать – ни одно событие, ни один человек не стоил того, чтобы он о них помнил, людей и события выбрасывал из памяти как нечто использованное и уже не нужное, к тому же никакой другой правды, кроме той, что принадлежала ему, на свете не было и быть не могло.
Случай, когда он упал в могилу, имел продолжение. Это был поступок, который нельзя было не заметить или оставить без внимания. Его ведь не сразу смогли вытащить, гроб зацепился за край могилы, пришлось пригнать технику, подъемный кран, но и тут возникли трудности: покойника едва не вывалили из гроба, понадобилась масса времени, чтобы расширить могилу, и он все это время лежал под тяжеленным гробом, как сейчас в барокамере, между жизнью и смертью, и когда через несколько часов его все же достали, был весь ломан-переломан, едва дышал, но знал, что выиграл. Злые языки поговаривали, что он умышленно упал в могилу в знак протеста: не его назначили председателем комиссии по организации похорон, вот и упал. Он же был уверен, что на самом деле споткнулся, но так или иначе вариантов в отношении него никаких быть не могло, его падение наблюдала чуть ли не вся планета, и оно должно было обернуться возвышением. Его действительно повысили, сделав одним из больших начальников Страны, но он-то знал, что должен был стать Самым Большим начальником, и никого более достойного на это место, кроме себя, не видел.