Портреты его висели всюду. Вся Страна была украшена большущими щитами с его высказываниями. Иногда это сочеталось – сверху портрет, снизу высказывание. Он все же считал, что портреты, где он изображен один, но в действии, например, подписывающим важный документ, на людей оказывают большее воздействие. Интеллектуальная элита страны неустанно трудилась над тем, чтобы в еще более эффективной форме довести до народа мысль о его величии. Самые крупные предприятия, где уже давно никто не работал, библиотеки, в которые никто не ходил, концертные залы и филармонии, где звучала исключительно популярная музыка, театры, где ставились спектакли только о нем, магистральные дороги, нефте- и газопроводы, доставляющие топливо за рубеж, и деньгопроводы, по которым поступала иностранная валюта, рынки, супермаркеты, вокзалы, аэропорты, самолеты, фирменные поезда, даже поля и озера носили его имя. Элита не могла нарадоваться на него, и все придумывала и придумывала, а он шел навстречу. Не идти было нельзя, это же были сливки всего общества, самые лучшие умы страны и выразители чаяний народа, устами элиты глаголила истина, при всей своей жесткости, даже жестокости, в отношении интеллектуалов он всегда проявлял покладистость – иногда даже разговаривал с некоторыми их представителями. Правда, кое-какие предложения элиты, вроде тех, чтобы его портреты поместить на гербе и флаге страны или назвать его именем море, он безоговорочно и с негодованием отверг прямо на заседании Кабинета министров, еще раз доказав свою приверженность к демократическим принципам.
Иногда он воображал себя той птичкой из своего детства, противостоящей огромной силе, но он, в отличие от нее, добился собственной неуязвимости: никому не пришла бы и не должна была прийти в голову мысль раздавить его. А для этого надо быть нужным до незаменимости – он это усвоил твердо. Люди, вне зависимости от занимаемой должности, не любят проблем, и когда появляется человек, который умеет ассоциироваться с решением проблем, он тут же становится фаворитом.
В барокамере было уютно, к тому же в ней он находился лишь физически. Дух его витал по просторам вселенной, вглядываясь с высоты своего полета, как он полагал, в суть вещей. Частенько задумываясь о смысле жизни, он не допускал даже мысли, что этот мир может существовать без него, хотя, конечно же, знал, что когда-нибудь да умрет. В детстве казалось, что он из одного года в другой переходит незаметно. Никто никаких дней рождения ему не справлял, он частенько и сам забывал о своем дне рождения и не обращал внимания, как проходит время, тем более, что о времени ему напоминали только новогодние торжества, да и некоторые религиозные праздники. Позже, когда пришло понимание того, что люди живут очень по-разному не всегда по объективным причинам, и его охватило чувство справедливости, ему представлялось, что через годы переступает. С возрастом начал считать, что на годы нужно забираться, их нужно преодолевать, как барьер, и не мог понять, как можно относиться к жизни легко, когда она – такое серьезное дело.