Больше юноша ничего не спрашивал.
– Скажи, Ром, а чем вы там в своём… своей школе занимаетесь? – спросила девушка, в очередной раз мешая карты.
– В университете, – поправил её собеседник.
– Ну, в университете. Чем вы там занимаетесь? Что вам преподают?
– Уголовное право, административное право, гражданское… Физкультуры, само собой, много. И выезды бывают на базу. Историю преподают, криминалистику, криминологию, учат вести следствие. А ещё… – юноша подобрался и сел прямо, – …ещё у нас каждый день до пяти часов самоподготовка.
– Самоподготовка? Это что такое?
– Да просто. Есть пары, нет пар, сидишь в кабинете и не можешь оттуда выйти. Типа надо в это время заниматься. Но бывает, что и заняться нечем. И всё равно сидишь.
– М-да, у нас не так. Хотя тупо, когда утром пара, потом окно в две пары, и снова пара потом. А бывает, с утра до вечера по факультету бродишь, сначала на своих парах, потом на спецсеминарах, а некоторые и на вечерку ходят послушать. Говорят, там многие лекции лучше читают, потому что там преподы помоложе наших корифеев. Ну как-то так.
– Странно.
– Ну, может быть. Зато и не очень строго, работать можно спокойно. У нас много кто работает.
– Везёт вам, – Рома неуверенно взъерошил короткие волосы.
– Кому как.
– Это больно? – спросил он, прикоснувшись пальцем к крылу своего носа.
– Анита снова засмеялась и потеребила блестящий шарик, торчавший у неё на носа.
– Про это все спрашивают. Не, не больнее укола.
– Хм. Я б такое не сделал. Особенно на лице.
– Скучно! – девушка вытянула губы трубочкой, – Хотя понимаю, со мной всё проще, я же гуманитарий. Могу себе позволить, – она показала на свою голову. По серебристым волосам и шарику пирсинга в носу ездили блики от проносящихся мимо фонарей.
– На меня косятся часто, когда я в форме стою.
– А зачем ты в форме?
– Ну по-разным причинам. Иногда мы дежурим по праздникам. За порядком следим. А вот на митинги нам ходить нельзя. То есть можно, если в гражданке, но нежелательно. Если увидят, то и выговор могут сделать. А то и вовсе из универа выгнать.
Глаза Аниты округлились.
– Да ну?
Рома пожал плечами.
– Татуировки и пирсинг вообще нельзя.
– Даже там, где не видно?
– Всё равно же заметят. Вам-то, наверно, всё можно.
– Да, – ответила Анита, чертя пальцем по выступающей вене на левой руке, – Хоть все рукава забей, никто слова не скажет. Только не представляю, как я в классе буду рассказывать про становление славянских государств или про французскую революцию в таком виде. А меня вот один раз, кстати, замели. Ну не за внешний вид, а якобы за пикет. Я снимала видео у Храма Христа-Спасителя, тут скрутили и внутрь завели. Потом ещё в отделении сидела. Ну ничего, отпустили даже без штрафа. Можно сказать, приключение.