— Если не хочешь, чтобы я тебя выгнал, — говорил он. —
тренируйся. Это мой дом, и ты будешь здесь жить по моим правилам. А
основное правило бойца — ни дня без тренировки…
— Да не боец я, — пытался я ему доказать очевидное. — Раньше им
никогда не был, а сейчас когда калекой стал, тем более.
Но отшельник был непреклонен и нес какую-то чушь, что мол,
настоящий боец не тот кто могуч, а тот, кто умеет обращать свои
слабости в сильные стороны.
Ему легко говорить! У него две руки и два глаза! А такие, как я
раньше в церковные праздники возле храмов подаяниями зарабатывали и
не лезли в боевые искусства. Будь они не ладны.
После таких тренировок на мне живого места не было. Пропускал я
удары деревянным мечом часто и больно… Синяки не успевали сходить.
Я выматывался и терпел. Терпел, пока мне все это в конец надоест, и
я наберусь смелости, чтобы уйти. Когда буду готов выживать в
одиночку, я слиняю отсюда не задумываясь. Такими темпами на долго
меня не хватит. Либо он меня прибьет, либо я его убью… Хотя я людей
никогда не убивал, но все когда-то бывает в первый раз.
Особенно меня раздражали наши походы за едой. Мы ловили в лесу
все, что шевелится и использовали в пищу (начиная с каких-то
личинок и, заканчивая мышами). Я долго привыкал к такому рациону,
но вскоре лесные деликатесы стали нравиться. Они оказались вкуснее,
чем опостылевшие за многие месяцы консервы.
С каждым днем я все меньше и меньше пропускал удары. Синяки
уменьшались и сбегали с моей кожи.
Вечерами напролет отшельник ковырялся в сарае, что-то там
мастерил. Переделывал из арсенала своего холодного оружия какую-то
штуковину.
Однажды он принес плод своих трудов и с сияющим видом вручил
мне. Его обычно сдержанная физиономия излучала удовлетворение.
Оказалось, что он смастерил для меня насадку на руку в виде
колющего клинка. Он называл его стилет. Заостренный стальной штырь
крепился к лангетам, которые он прицепил к моей руке ремнями.
Я опробовал новое оружие и был от него в восторге. Колоть
тренировочные мешки с песком, оказалось очень удобно. Удобнее, если
бы даже у меня была целая рука и я держал бы в ней нож. Рукоять
ножа надо сжимать пальцами, а стилет был продолжением моей руки,
стал частью меня. Я словно с ним сроднился и на тренировках уже
бился с Мастером не палкой, а использовал стилет, обмотав острие
тряпицей.