Он как раз искал новые возможности для инвестиций. Серебряные копи приносили больше прибыли, чем позволял инвестировать Тироль, а Максимилиану Якоб уже одолжил столько, сколько считал разумным и допустимым. Проще всего казалось и дальше вкладывать деньги в текстильную промышленность. Эта бурно развивавшаяся отрасль вполне могла освоить фуггеровский капитал. Зато в ней царила жестокая конкуренция. Мало что изменилось с тех пор, как Ганс Фуггер покинул свою деревню. Жители Аугсбурга и остальное население Южной Германии делали и продавали ткани. Другим очевидным вложением виделась земля. Но тут доходность была еще ниже, чем в случае с текстилем. Фуггер же хотел таких прибылей, как от «серебряной сделки» в Шваце.
То обстоятельство, что он избегал легкого выбора, говорит о его амбициях. Фуггер присматривался к «дикому» востоку, где его интерес привлекла медь. Медный пояс тянулся вдоль Карпат, от Словакии до Румынии. А Венгрия монопольно контролировала добычу. Подобно спросу на серебро, спрос на медь оставался стабильно высоким. Медь – исключительно полезный металл. Низкая температура плавления облегчает ее ковку, если сравнивать с железом, а при смешивании с оловом получается надежная бронза, идеально подходящая для пушек и мушкетов – оружия, которое радикально изменило баланс сил в эпоху Ренессанса. Сторонники Hausmachtpolitik дорого заплатили за свою приверженность.
Венгерские шахты принадлежали частным владельцам. Фуггер хотел скупить их и обрабатывать медь за границей, в Арнольдштайне. Владение шахтами сулило больше доходов, чем ростовщичество, однако требовался значительный объем первоначальных вложений. Следовало очистить территорию, прокопать шахты и установить под землей крепеж. В Арнольдштайне необходимо было возвести плавильную печь для очистки руды и мануфактуру по производству пушек. Также требовалось проложить дороги, которые свяжут шахты с плавильней. Это огромные расходы – и достаточно рискованные, с учетом набегов турок. А длительная окупаемость этих инвестиций делала их еще более рискованными. Минуют годы, прежде чем удастся получить прибыль, даже если все пройдет гладко. Если же обстоятельства окажутся против Фуггера, он может потерять все. Якоб сознавал опасности. «Ни одно предприятие не разваливается быстрее горнодобычи, – говорил он. – Чаще всего десяток погибает, прежде чем один разбогатеет». Не стоило забывать и о политических рисках. Мирный договор Максимилиана обещал защиту, но никакой договор не являлся стопроцентной гарантией. Такая защита способна обернуться враждой в мгновение ока.