– Купала, Купала, где ты пропадала?
– За лесами, за полями, за высокими горами.
– Купала, Купала, где ты отдыхала?
– Под дождями, под снегами, под туманами-парами.
– Купала, Купала, где ты зимовала?
– Под дубами, под листами, под черничными устами.
– Купала, Купала, где ты куковала?
– Под камнями, под ветрами, да под старыми мостами…
Матери подносили к огню, набравшему целебную силу, захворавших дитятей, моля вернуть им здоровье. Немощные старики, кои прибыли на руках правнуков и нынче находились дальше всех от пламени, почти на пороге темноты, умывались живительным дымом, просили о лишнем годке жизни да крупице прежней удали, дабы не быть обузой потомству. Девицы-дурнушки, что еще на заре вымыли лики в росе, тихо заклинали о толике красоты да о добром женихе. У каждого было о чем просить богов в эту дивную ночь.
Точно по чьему-то велению, в костер разом полетели исподние рубахи больного люда. Прожорливое пламя вспыхнуло пуще прежнего, будто обещая исцеление.
Скоро девицы да молодцы разбились на пары, чтобы скакать через животворный огонь – ведь тогда он непременно очистит их и защитит от зол да дурного глаза. Первыми прыгнули златовласая краса и крепкий курчавый молодец. Их кисти не разъединились. Милава даже издалече заприметила, как улыбнулись друг другу лю2бые – такой прыжок говорил о счастливом совместном будущем. А вот следующая пара обменялась колкими взглядами: не быть им разом – ладони разомкнулись. В третьей молодец подхватил лю2бую на руки и разом с ней перемахнул через пламя. Стало быть, такой супруг и беду отведет, и от лиходея оборонит. Дальше молодые и кистей не расцепили, и прыгнули так высоко, что прочие ахнули от зависти – бедствовать паре уж точно не придется.
Покуда молодежь распевала песни да водила хороводы, среднее поколение пригнало на пригорок скотину. Угодья мельника заполнились мычанием, блеяньем, ржанием. Пожилая женщина даже петуха притянула – видать, глупая птица вместо топтания кур только и умела, что на хозяйку кидаться да об прохожих клюв точить. Но если лошадям, коровам и даже козам пришлось перескакивать кострище, страшась розг, то дурная птица ни в какую не желала перемахивать через устрашающее полымя. Бабка под общий смех гонялась за ополоумевшим от страха петухом по всему пустырю. По велению старосты на подмогу пришла вся молодежь. Да только толку то не принесло – орущий кукарека и не мыслил сдаваться. Диво: птица ловко удирала от множества рук, но за границу света не перемахивала.