* * *
– На сбор! На сбор! – орали во всех концах села мальчишки-глашатаи, добровольно вызвавшиеся оповестить каждого жителя деревни.
Хотя о кровавой расправе, что постигла целый обоз на дороге у болот, мало кто не ведал. И все ж причесать в умах селян все, что случилось за последнее время, стоило. Люд тут жил хоть и мирный, а все ж на расправу бывал скор. Потому растолковать надобно. Да и, чем нечистик не шалит, авось кто чего видел иль слыхал.
Староста с самым невозмутимым видом ожидал, пока соберется вся деревня. Но чего ему стоило это спокойствие, ведали лишь боги. Он не памятовал, чтобы на веку его батьки и даже деда зараз случалось столько недоброго. Растерзанный обоз, захворавший невесть каким недугом сын… И хоть не желал он признаваться вслух, но про себя уже в который раз вертался к красивому лику Милавы.
Солнце сидело аккурат в самой середке небосклона, щедро даруя земле свои золотистые лучи. Те немногие селяне, что уже пришли на сбор, не без усмешек наблюдали за выкрутасами Гедки, сына вдовицы Домны. Долговязый босоногий паренек с нечесаной копной русых волос блаженно плескался в луже. Он с упоением размазывал черные комья по льняной рубахе и штанам. Люд только посмеивался, когда Гедка принялся объяснять, что это месиво вовсе не грязь, а самая что ни на есть целебная жижа. А после купальской ночи она и вовсе благословенной богами сделалась. Но лишь только Гедка стал окроплять «святыней» соседей, как беззлобный хохот сменился недовольством, а затем и негодованием. Кое-кто из мужиков успел схватить юродивого за вороток и даже занес кулак.
– А ну стой! – крикнул староста, вовремя подоспевший на выручку. – Оставь мальца в покое.
– Да ты погляди, Череда, что он с моей рубахой сотворил! – крупный палец с черной лентой под ногтем указал на два свежих пятна.
– Отпусти! – велел староста. – Твоя рубаха ненамного стала грязнее.
– Девять годков стукнуло, а голова пустая, что закрома у разгильдяя, – пробурчал побагровевший мужик под общий хохот и нехотя ослабил хватку. Юркий малец снова плюхнулся в лужу.
– Гедка, – куда мягче покликал паренька Череда. Взъерошенный, аки воробей, постреленок поднял на старосту глаза. Череда в который раз подивился их глубочайшей синеве. – Подь сюда!
Паренек послушно запрыгал к старосте на левой ноге.