И, не советуясь больше со мной, он позвонил в дверь, как будто
мы только что подошли.
Если бы за ужином папа или мама хоть раз заикнулись о корабле, я
бы, наверное, не согласился на авантюру брата. Но, как и утром, за
столом царила напряженная тишина, прерываемая только цоканьем
когтей Ирбиса, которые ему лень втягивать в подушечки на лапах.
Стас, не жуя, проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом
выпил чай и, пнув меня под столом, объявил:
– Мы пошли спать.
– Угу, – подтвердил я, давясь сосиской.
Мама взглянула подозрительно (обычно нас в постель загоняют со
скандалом), но папа обрадованно поддержал:
– Точно, идите спать, чтобы выспаться.
– Мухер-хухер, ардажер,
Вдеп сьер-га сакжер-сакжер.[11] – хором продекламировали мы
традиционное вечернее прощание, и мама, успокоившись, ответила как
всегда:
– Минерап саг зел азет,
Ытар бас, ук мытар, Сет.[12]
Проходя по коридору в нашу комнату, Стас мимоходом выудил из
кармана маминого плаща связку ключей.
Мы разделись, переложили кошек с кровати на коврики, погасили
свет и нырнули под одеяла. За стенкой папа с мамой принялись что-то
оживленно обсуждать.
– Стас, – тихонько сказал я, – а за ключи нам влетит.
– Не влетит, – уверенно ответил он. – Через час вернемся и на
место положим.
Не нравилась мне его затея, и я, устроившись поудобнее, закрыл
глаза. Я надеялся, что до того, как затихнут родители, мы оба
заснем.
Но не тут-то было. Я проснулся от того, что Стас, светя в лицо
фонариком, щекотал меня подмышкой:
– Вставай, каракуц сонливый, пришельцев проспим.
Распахнув окно, я первым спрыгнул на землю, взял у Стаса фонарик
и помог ему спуститься. Перебежав улицу, мы знакомой дорогой
добрались до ворот музея и перелезли через ограду. Звеня связкой,
Стас принялся лихорадочно подбирать ключ к двери.
– Посвети, темно, – шепнул он. Направив луч на замочную
скважину, я понял, что попадать в нее ключами Стасу мешает не
столько темнота, сколько дрожь в руках. Я и сам чувствовал себя
соучастником преступления.
Но вот щелкнул замок, дверь скрипнула, и мы, протиснувшись в
темное фойе, на цыпочках побежали под лестницу – к запаснику. Тут
проблем не было, дверь открылась сразу.
Первым, что попало в круг света моего фонарика, было злобное
лицо Неменхотепа. Я вздрогнул, а Стас ухватил меня за руку.
– Ни-никакой он не э-экспонат, сказал он, заикаясь.