– Нынче тут, а завтра… – поддержал его плотник.
– Помните того малого, Готорном его, что ли, звали – нанялся к нам аккурат перед нынешним плаванием. Боцман велел ему трос держать вместе со всеми, поставил последним, да приговаривал: «Только не бросай, держи, что бы ни случилось». Мы начали груз брать, старушка наша осела, все, ясное дело, отскочили, а Готорн этот – он из деревни был, не мог шкива от якоря отличить, – держал, как было сказано.
Канонир кивнул и выпил.
– Приказ есть приказ.
Судя по всему, продолжения ждать не стоило.
– А что, собственно, стряслось?
– Ну как же, – ответил плотник. – Конец-то к шкиву – фьють! – и Готорн с ним. Пролетел небось не меньше мили.
– Больше его не видали.
– Господи!
– Вот я и говорю: нынче тут, а завтра – кто ж его знает.
– Я вам тоже, ежели захотите, расскажу пару историй про пушки, – сказал канонир. – Очень они опасны, когда задурят, а дурить у них – десять тысяч разных способов! Так что, если подадитесь в канониры, мистер Тальбот, не забывайте думать головой.
Мистер Гиббс, плотник, подтолкнул локтем штурмана.
– И не говорите. Даже помощнику канонира, и тому голова на плечах пригодится, сэр. Не слыхали вы о помощнике, который башку потерял? У Аликанте, если память мне не изменяет…
– Не слыхали, валяй, Джордж!
– Этот самый канонир ходил туда-сюда с пистолем в руках позади своей батареи. Они как раз перестреливались с фортом – дурацкая затея, я считаю. И тут сквозь орудийный порт пронеслось раскаленное ядро и снесло ему голову начисто – что твоя французская галлантина или как ее там. Раскалилось ядро докрасна и прижгло шею так, что канонир продолжал маршировать взад-вперед, и все заметили, что стряслось, только когда удивились: почему это приказов не слышно. Смех один! И топтались подле него, пока старший офицер не прибежал узнать, отчего это, черт их дери, пушки с правого борта палить перестали. Спрашивают канонира, что это он молчит, а ему и ответить нечем!
– Перестаньте, господа! Честное слово!
– Еще стаканчик, мистер Тальбот?
– Здесь так душно…
Плотник кивнул и постучал костяшками пальцев по шпангоуту.
– Не поймешь, что хуже воняет – воздух или дерево.
Канонир пару раз вздрогнул от сдерживаемого смеха, который кипел в нем, словно волна, что никак не может пролиться.
– Надо окошко открыть, – фыркнул он. – Помните тех девиц, мистер Гиббс? «А можно открыть окошко? Голова кружится!»