– Печатать умеешь?
– Нет.
– Ну и ладно, мы ей этого не скажем. – Карл задумчиво потирает подбородок. – А какими еще умениями можешь похвастаться?
– Никакими.
– Тогда мы это тоже обойдем. – Он достает мобильник. – Ну что, звоню?
И не успеваю я что-либо ответить, Карл говорит в трубку:
– Привет, Джулия! Здорово, братан на связи. – И дальше брат с сестрой болтают на им одной понятной тарабарщине. – Слушай, я тут пытаюсь выручить Ферн, – возвращается наконец Карл к нормальному языку. – У тебя там в заявках часом нет какой-нибудь суперской вакансии, на которой отвалят кучу денег?
До меня доносится от трубки невнятное бормотание в ответ.
– Ты че-нить смыслишь в опере? – поворачивается ко мне Карл.
– Нет, – мотаю головой.
– Да, – отвечает в трубку Карл. – Да-да, она большой любитель.
– Да нет же! – возмущаюсь я.
– Цыц! – шипит он мне, прикрывая рукой динамик. – Тебе нужна работа или нет?
– Нужна.
– Будем давать напрокат дивидишки с операми.
– У нас нет ни у кого DVD-плеера, – напоминаю я.
– Ручку! Дай чем записать, – требует Карл.
Я послушно передаю ему авторучку, и он записывает адрес.
– Я пред тобой в долгу, – говорит он сестре. – Чао, детка.
Наконец вешает трубку, оборачивается ко мне:
– У тебя нынче собеседование.
– Ничего себе!
– Личным помощником к какому-то оперному типу.
Я беру у него из рук листок. Похоже, сегодня мне предстоит нанести кому-то визит в апартаментах в Доклендсе[6].
– Мне ни за что это место не получить. Я же ничегошеньки не умею!
– Ты весьма изобретательная женщина.
– Положим.
– И тебе нужны эти деньги.
– Нужны.
– Так иди и получи их!
– Пойду, куда деваться!
– А теперь, – назидательно продолжает Карл, – ешь вот эти бейглы, а потом тебе следует хорошенько распеться.
К нашему завтраку снова присоединяется Пискун и быстро уписывает свой кусочек булочки с сыром, деликатно обгрызая его со всех сторон. Карл давно уже перестал вскрикивать всякий раз, как мой питомец появляется в нескольких дюймах от него.
– Хочу вставить в наш гиг несколько новых песен, – жуя, сообщает Карл.
– Для более взыскательной аудитории «Головы»? – не могу не съязвить я.
– Ну, не вечно же нам по пивнушкам выступать.
– Ах да, я как-то все забываю об ангажементе в Карнеги-холле!
– Сарказм – это низшая форма остроумия[7], Ферн.
Смеясь, мы забираем кофе и отправляемся с ним в гостиную.