– Сделаем, дружище Томми, не переживай, – ответил он. – Куда ты пропал? Столько времени не звонил.
– Да работы в последнее время что-то навалилось, – ответил я Мейсону. – И сейчас сильно тороплюсь.
– Хорошо, Томми, я понял. Удачи тебе в твоих делах! Время будет – звони.
– Хорошо, Мейсон, непременно! Пока, до связи, и спасибо тебе за помощь.
– Да не за что, Томми, пока, удачи!
Я положил трубку и посмотрел на Гарри.
– Ну, допиваем кофе – и вперед.
– Да, конечно, Томми, поехали – я уже допил свой кофе.
Я тоже допил из своей чашки, и мы оба отправились в гараж к машине.
– Разговор буду вести я, а ты не вмешивайся, Гарри, и вникай во все детали.
– Договорились, Томми, не волнуйся! Я вообще, если честно, не понимаю, с чего можно тут начать и что можно сделать. Ведь тогда ни мы, ни полиция не нашли убийцу Стива.
– Тогда все это было с подачи полиции и нам с тобой хорошо знакомого детектива, а я не особо люблю заниматься делами, когда рядом вертится полиция и приводит свои бестолковые доводы. Они только мешаются под ногами, а сейчас мы с тобой одни и не зависим от расследования полиции. Поэтому я думаю, что мы с тобой возьмемся за это дело по-другому и доведем его до конца!
– Когда в тебе такая уверенность, у меня почему-то мурашки по телу бегут!
– Да что с тобой, Гарри? Немного уверенности тебе не помешает.
Мы сели в мою машину, вылетели на Третью авеню, потом я свернул на Гудзон-стрит и мы без пробок помчались к Метрополь-авеню. Погода стояла чудесная, было 17 градусов тепла. На улице был теплый и чудесный день, и у меня было прекрасное настроение! Во-первых, потому что мы взялись за дело Глории, во-вторых, я все-таки думал, что мы неплохо заработаем: чаевые нам с Гарри Глория дала неплохие. Я все-таки стал сомневаться, была ли она действительно причастна к убийству Стива. Все эти загадочные обстоятельства нам с моим напарником предстояло раскрыть. Я достал телефон, набрал Сони и сказал, что мы будем через пятнадцать минут.
– Хорошо, Томми. Я вас жду, не волнуйся.
– Чудесно, Сони, до встречи, – я положил трубку и думал о том, что все эти прохиндеи живут очень хорошо и зажиточно. Понятно, что они отдаются работе полностью, но когда в голове появляется мысль о том, что кто-то из них хочет лишить другого всего – и даже жизни, – то и у меня по телу начинают бегать мурашки. Я просто никогда не понимал тех людей, у которых есть все, но надо еще больше. Для них деньги – это наркотик. Чем их было больше, тем больше надо было еще.