– Увы, увы, – с сожалением отвечаю я, – такой конь мелко пашет… Так в народе принято считать…
– Надо сначала увидеть «пахоту», а уж потом и судить.
Девчонка сеет в моей душе надежду. Я не могу оторвать глаз от ее озорно торчащих небольших грудей, которым всегда отдавал явное предпочтение. Я протягиваю руку (точнее – она сама тянется), дотрагиваюсь, глажу, чувствую их тепло и упругость. Вижу результат: сосочки напряглись и порозовели. Моя избранница, что странно, совсем не препятствует. Она смотрит на меня и поощрительно улыбается. И я отваживаюсь на большее. Я, склонившись, своими разгоряченными губами прикасаюсь к ее оголенному пупку и начинаю водить языком.
– А ты, дедуль, еще тот озорник! – вскрикивает девчонка и, схватив подружку за руку, тащит ее к выходу из цеха.
Они скрываются за дверью. Во мне заговорил самец. Я, полностью управляемый природным инстинктом, иду следом за девчонками. Явного приглашения не было, однако… Мне показалось, что они не прочь позабавиться.
Выхожу из цеха, а там – скверик, заросший, а потому тенистый, где немало укромных уголков. Озираюсь, но красоток не вижу. И провал…
Екатеринбург. Улица Малышева. Современный особняк из красного кирпича. Высокое и широкое крыльцо, ступени которого обделаны белым мрамором. Здесь, как мне стало известно из определенных источников, вот-вот начнется, закрытое для прессы и иных любопытствующих господ, оперативное совещание ответственных сотрудников правоохранительных органов региона. Меня, само собой, никто не пригласил, однако горю желанием пройти и послушать разговор, так сказать, «не для печати». Заранее знаю: на таком совещании прозвучит немало любопытного, будут оглашены такие сенсационные факты и фактики, за которые любая газета тотчас же зубами уцепится. К тому же мне прежде хотелось (и сейчас не утратил сего желания) быть информированным побольше, чем другие журналисты-коллеги. Понимаю: обычное журналистское удостоверение тут подействует на организаторов, как красная тряпка на разъяренного быка. Но у меня есть другие «корочки». Из недавнего прошлого. В них нет указания на мою профессиональную принадлежность к журналистскому братству, зато есть более существенное для подобного случая – печать с двуглавым орлом по центру и собственноручная подпись самого главного начальника ГлавУпра, генерал-лейтенанта. Просрочено, конечно, но тешу себя мыслью, что сего нюанса не заметят.