Уркхарт никогда не чувствовал себя комфортно в своем избирательном округе – впрочем, он уже нигде не чувствовал себя дома, даже в своей родной Шотландии. В детстве он любил бродить по Пертширским пустошам, овеянным прозрачным холодным воздухом, и частенько вместе со старым слугой часами лежал на сырой траве, окутанный сладковатым запахом папоротников, дожидаясь, когда появится олень. В такие минуты юный Фрэнсис представлял, как его старший брат именно в этот момент прячется в зарослях у Дюнкерка, дожидаясь появления немецких танков.
По мере того как росло его стремление к власти и желание заняться политикой, пустоши Шотландии и родовые поместья перестали удовлетворять его амбиции. Постепенно он стал с презрением относиться к семейным обязанностям, которые против его воли перешли к нему, когда брат не вернулся с войны.
Поэтому, вызвав неодобрение семьи, Уркхарт продал поместья – они больше не могли предоставлять ему тот уровень жизни, о котором он мечтал, а также вряд ли обеспечили бы надежное большинство на выборах – и в возрасте тридцати девяти лет поменял пустоши Шотландии на более безопасные политические поля Вестминстера и Суррея. Его старый отец, ожидавший от единственного оставшегося в живых сына, что тот посвятит себя исполнению долга перед семьей, как в свое время сделали он сам и его отец, больше никогда с ним не разговаривал. Продать свое наследие ради всей Шотландии было бы простительно, но ради Суррея…
Уркхарт никогда не любил светские беседы, принятые в кругу избирателей, а потому, по мере того как день клонился к вечеру, у него все больше портилось настроение. Это был восемнадцатый зал заседаний комитетов за сегодняшний день, и утренняя улыбка политика уже давно превратилась в натянутую гримасу.
Оставалось сорок минут до закрытия кабинок для голосования, и рубашка Фрэнсиса под костюмом с Сэвил-роу[1] промокла от пота так, что ее впору было выжимать. Он знал, что ему следовало надеть один из старых костюмов, потому что теперь этому уже не удастся вернуть его прежний вид, сколько ни гладь утюгом. Уркхарт устал, ему было неудобно, и он терял терпение.
Теперь министр мало времени проводил в своем избирательном округе, и чем реже он там бывал, тем менее симпатичными выглядели избиратели, постоянно требовавшие его внимания. Когда он приехал на свое первое собрание по выдвижению в кандидаты, дорога в зеленые пригороды показалась ему совсем короткой и очень приятной, но по мере того, как он поднимался по политической лестнице, этот путь становился все длиннее. Он начал заднескамеечником