Управившись с запихиванием провизии в крохотный холодильник – только для него и хватало места на кухне, представляющей собой, по сути, обособленный уголок гостиной, – я направился в спальню. Эпическое путешествие длиной в три метра. Окно было приоткрыто – что означает, Кристина в какой-то момент лунатически выкарабкивалась с постели. Ночами оно у нас, как правило, закрыто (а иначе не заснуть: под окошком улица колобродит до утра – шум, гам, нетрезвая гульба). Обогреватель зловеще молчал. До этого он уже несколько недель кряду недужил, натужно сипя, словно старый курильщик. Осень покуда была щадящей, но в мои первостепенные задачи уже входило найти кого-нибудь, чьи ремесленные навыки хотя бы на пару делений превосходят мои собственные: чинить технику я могу разве что насупленным взглядом, время от времени давая ей беспомощный пинок.
Возле кровати я поставил большой стакан американо – туда, где из-под простыни свисала рука Кристины:
– Напитки с доставкой на дом. Распишитесь в получении.
– Иди на фиг, – донесся до меня загробный голос откуда-то из-под подушки.
– Сама иди. Кстати, если интересно: утро нынче дивное.
– Блин.
– И между прочим. Та твоя мадам, Кэтрин. Она ведь считает, что я действительно кое-что могу, да?
Кристина натруженно повернула голову и смахнула с помятого лица две длинные пряди черных волос.
– Вот именно, что кое-что, – вяло отозвалась она. – Я ей озаботилась об этом намекнуть. Что ты у нас очень даже «кое-что»: краснобай, но все-таки не козлина.
– Серьезно?
– Ну а как? – сказала она, не разлепляя глаз, но уже с улыбкой. – Кушайте на здоровье. А за кофеек спасибо. С доставкой.
– Тогда до встречи. В три?
– Если раньше не стыкнемся.
Я посмотрел на нее сверху вниз и подумал, насколько это все-таки симптоматично: так запасть на кого-то за какие-то полгода. Не следует ли нашим сердцам чуть поубавить пыл? Ребенок или котенок, притронувшись по неопытности к горящей свече, учатся ее заблаговременно обходить. А эмоциональные мозоли не отличаются ни прочностью, ни постоянством.
Нагнувшись, я поцеловал Кристину в лоб.
Она открыла глаза:
– Это еще за что?
– За то, что я от тебя без ума.
– Жесть.
– Слово не воробей.
– Да ладно. Жесть она и есть жесть. – Кристина потянулась, как кошка, – упругой струной, все конечности в единой параллели. – А насчет