Я долго её слушал, потом не выдержал:
– Слушай, ты хорошо живёшь? Тебе денег хватает?
Она чуть задумалась:
– Неплохо! Но хочу ещё лучше!
Я выдержал паузу и с раздражением сказал:
– Так вот, запомни, дура! Когда придёт то время, о котором ты мечтаешь, мы, – и указал на всю нашу команду рукой, – будем жить в тысячу раз лучше, мы и сейчас почти бизнесмены! А ты в тысячу раз хуже! Эта власть, при которой ты сейчас живёшь, для таких, как ты, а та, о которой ты мечтаешь, она будет наша!
Она посмотрела на меня неверящим взглядом, а потом нагло сплюнула на пол:
– Да вы все тут просто коммунисты! – и исчезла в посудомоечной комнате.
Мы переглянулись и впервые ощутили себя не отребьями трудового народа и халдеями, как нас называли за глаза, а гарантами справедливого общества. И по этому поводу мы налили себе по пятьдесят грамм и выпили за призрачное капиталистическое будущее, за которое так боролась наша посудомойка.
Толпа с новыми и старыми флагами собирался в центре города. Какие-то бывшие торговцы цветами и ещё бог весть откуда взявшиеся борцы за справедливость капиталистического мира ораторствовали с импровизированных трибун, обещая всему народу страны лучшую жизнь и благоденствие. Возле памятника Свободы толкали речь бывшие служаки СС, с дрожью в голосе они рассказывали, как боролись с русскими оккупантами и прочими евреями.
Проходя мимо этой возбуждённой толпы, я начинал ощущать, что и вправду в чём-то повинен перед этими людьми. Может, из-за того, что мои предки не сжигали синагоги с верующими и у них на латвийских полях не работали рабы из славянских стран, или ещё что-то было не так.
Нет приятнее места на земле, чем в маленькой уютной квартирке у своих родителей. Здесь тебе всегда рады, каким бы ты ни был разгильдяем, и вкусно пахнет твоим беззаботным детством.
На кухне сидел отец, перед ним на столе стояла початая бутылка водки, скромная закуска – несколько кусочков краковской колбасы и ломоть чёрного хлеба. По его щекам катились слёзы. От предчувствия, что произошло непоправимое, у меня перехватило горло.
– Папа, что случилось? Что с тобой?
Отец смахнул со щёк слёзы.
– Я их от фашизма спасал! Меня тут изранили всего, а сегодня меня назвали русской сволочью и оккупантом! За что? Мы же столько лет жили вместе! Суки!
Я налил себе рюмку, посмотрел отцу в его самые дорогие для меня глаза и сказал: