В Царское Село он вернулся в конце августа. На вокзале его встречали Вера и Зоя Аренсы. Оживленно болтая, они шли втроем по перрону – Гумилев с Верой, парочкой, впереди, Зоя чуть позади, – как вдруг Гумилев на полуслове застыл словно вкопанный, настолько внезапно, что Зоя, налетев, толкнула сестру. Та, стрельнув испуганно глазами, испугалась еще больше: с лица ее спутника стремительно сходил цвет, точно он умирал. Напугать его могла только горбоносая, длинная и прямая, как жердь, тощая девица с зализанными назад волосами, одиноко ожидавшая подачи состава на Петербург. Девица тоже поворотилась к ним и недовольно нахмурилась. Взяв себя в руки, Гумилев бессвязно отослал сестер:
– Умоляю… Внезапная необходимость… простите…
Уходя, Вера видела, как он скоро подошел к тощей, и та нехотя молвила что-то вроде: «К отцу… У отца… К знакомым… Приходите…»
Встреча с Горенко в Царском Селе Гумилева потрясла. Махнув на все рукой, он отправился по сообщенному (сквозь зубы) адресу в Петербург, на улицу Жуковского. А там, у себя в гостиной, бушевал бывший великокняжеский заместитель, пробавляющийся ныне службой в Петербургском общественном управлении:
– Как вы смеете оба выставлять меня на посмешище! Ну и олух, Господи, прости, этот твой писака-декадент!..
На журнальном столе, гневно брошенный на развороте, валялся номер «Весов». Броский, черным по белому, прихотливо набранный заголовок гласил:
Н. Гумилев
РАДОСТИ ЗЕМНОЙ ЛЮБВИ
Чуть ниже, столь же броско, значилось посвящение:
Посвящается А. А. Горенко
Андрей Антонович Горенко кипел от возмущения:
– Этот твой декадент, он что, не понимает, что мои и твои инициалы и фамилия полностью совпадают?! Да как он посмел!.. На службе… в присутствии самого… Суют под нос… «Вот, говорят, какие, оказывается Вам статьи в декадентских журналах посвящают, хе, хе, хе…»
Он задохнулся от возмущения, но, заметив, что губы у дочки трясутся от едва сдерживаемого смеха, воздев руку, натужно закричал:
– Прекрати – трепать – мое – имя – в печати!!!
– Да не нужно мне твоего имени, – озлясь в свою очередь, огрызнулась она. – Другое найду!
– Вот, вот!.. Найди! Хоть бабки… Хоть прабабки…
– Прабабки?!!
Пронзенный кинжалом ордынский хан Ахмат, хватаясь за горло и грудь, валился к ее ногам…
Ни отец, ни дочь не услышали, как трезвонил звонок.