— Пить —
это хорошо, — оживилась ещё больше женщина.
В комнате,
раньше служившей казармой, пахло кровью и травами. Кто-то тихо
стонал в беспамятстве, терзаемый ранами. В углу у стены сидел
солдат без руки, раскачивающийся взад и вперёд. Под операционным
столом скопилась лужа крови, которую отмывала Ульяна, пока не
заметила шевеления Брайна.
— Вот,
попей, — целительница поднесла к губам офицера чашу с
зельем.
Офицер пил.
Напиток был отвратителен на вкус, но принёс желанное облегчение.
Прояснилась голова, горло больше не ощущалось высушенной пустыней,
тело заныло желанием двигаться, хотя бы немного, лишь бы не лежать
на месте.
— Славно,
лихорадка прошла, — приложив ладонь к голове одарённого, произнесла
Ульяна. — И взгляд уже вроде на осмысленный похож. Ну как, желаешь
девок и вина?
Парень
поморщился:
— Всё тебе
шутки, язва старая.
— Фи! Сам
ты шутки! Много ты понимаешь? Вернейший способ понять, здоров мужик
ещё или помирать собрался. Если до девок ещё охота есть, то жить,
верно, будет.
Брайан имел
своё мнение по поводу столь ненадёжных методов диагностики, но счёл
уместным оставить комментарии и возражения при себе.
— Что
произошло? Почему я... Здесь... Я ранен?
Ульяна
махнула на него рукой:
— Вот как
сразу много вопросов! Лежи уже. Головой своей пустой словил болт
арбалетный. Но череп твой крепче оказался, так что можешь
хвастаться! Кости в твоей головушке больше, чем мозгов.
Офицер
подорвался:
— Сколько
времени прошло? Сколько я пролежал без сознания?
— Да
недолго, лежи, говорю! — женщина силой вернула Брайана на
лежанку.
Впрочем,
даже без её усилий он почувствовал острую боль в голове и не смог
бы без посторонней помощи даже сесть.
— Сколько
времени... — сквозь боль продолжил требовать ответа
офицер.
— Да вчера
бой был, вчера! Без тебя осаду не сняли, не волнуйся! Успеешь ещё
героически убиться! — проворчала лекарка.
И тут же
пошла к другому раненому, разбуженному разговором. Брайан полежал
немного, пережидая боль, а затем расслабился. Здесь не было окон и
понять, день сейчас, вечер или ночь, не представлялось возможным.
Спрашивать же Ульяну офицер не стал, не желая снова слушать
ворчание лекарки.
Он
попытался вызвать в памяти события, предшествовавшие его ранению,
но получил только головную боль. В конечном счёте он смог успокоить
себя мыслями, что Ульяна, какой бы сквернословкой она ни была, всё
равно расскажет коменданту о вернувшемся в сознание подчинённом. А
Хейс обязательно к нему зайдёт осведомиться о здоровье, не может не
зайти. Получилось расслабиться и даже задремать. Ульяна, покончив с
уборкой и ранеными, покинула комнату лазарета. И лишь редкие тихие
стоны раненых прерывали тяжёлую тишину.