Я вытащил из глубин своей памяти, что ехать к институту следует
на автобусе 40-го маршрута. Параллельно идёт ускоренный 60-й, тоже
сгодится, но у него перерывы в работе большие. Нет, можно и на
метро, конечно, но там пересаживаться придётся, к тому же проездной
у меня на автобус, а не на метро. Так что включаем режим жёсткой
экономии и идём на остановку 40-го.
Слава богу, никого из знакомых я при выходе из квартиры не
встретил, вышел через арку на проспект Свердлова и потом наискосок
к районному универмагу. По дороге пытался прикинуть, что же такого
было в этом 1990 году и конкретно в августе месяце. Вспомнил
только, что это была перестройка на самом излёте, СССР остаётся
жить год с хвостиком, борьба нанайских президентов Горбачёва и
Ельцина входит в решающую фазу. Ещё что? Германия объединится, но
это к концу года. Пройдёт парад независимостей союзных республик –
Эстония, кажется, первой в этом списке будет, а потом остальные
прибалты, молдаване, армяне, киргизы… украинцы с белорусами вроде
бы молчат пока. Ещё что? Ирак же заберёт себе Кувейт, и как бы не
завтра-послезавтра, но это мне по барабану в общем и целом.
Нобелевку Горбачёву дадут, гниде меченой. Стартует эфир радио «Эхо
Москвы», выйдет первый выпуск «Поля чудес» ещё не с Якубовичем, а с
Листьевым. Введут коммерческий курс рубля, вроде бы 1,8 к доллару,
но у спекулянтов он давно в районе 5 держался. И ещё умрёт Витя
Цой, поэт, композитор и исполнитель своих песен, обретший
невероятную популярность в стране к этому времени.
А вот и долгожданный сороковой автобус, и даже не очень набитый
по причине достаточно позднего времени – к началу работы все
проехали, а в 10-11 часов ехать уже особенно некому. Грузимся и
трогаем…
Через сорок минут я вышел на остановке «Политехнический
институт», а тут и до моего радиотеха два шага. Площадка перед
входом полупустая, нет ещё в стране автомобильного бума, лет 15
ждать до него. Фойе, доска почёта… о, мы тут приостановимся и
изучим лица – пригодится. Из тех, кто значился в моём штатном
расписании отдела, я нашёл двоих – начальника, естественно,
Гринберга Андрея Наумыча, а ещё завлаба Быстрова Александра
Иваныча… лица запомнил. Только дёрнулся к вахте, как был остановлен
раздавшимся от окна окриком:
- Лётчик, притормози, дело есть.