Знал бы ты, Раф, насколько я жалею…
- Ладно, потом, - дипломатично отодвинул он тему на неопределённый срок.
Мы выпили кофе, а затем я его проводила. Мы целовались на пороге, как шальные, не в силах отлепиться друг от друга. Я даже на лестничную клетку вышла, когда Раф уже сбежал вниз, но запрокинул голову, чтобы посмотреть на меня. Приставил оттопыренные на манер телефонной трубки пальцы к уху, громко шепнув: «Позвоню», и вышел из подъезда.
Вернувшись в квартиру, я рухнула на диван, раскинув руки, будто птица крылья, сгребла подушку, на которой спал Раф, и счастливо улыбнулась.
Изнутри меня грело тепло. Это было так волшебно, так удивительно.
Мне безумно не хотелось уезжать от Кати, а, вернее, расставаться с ней даже на секунду. Если бы она согласилась, я бы взял её с собой. И пофиг на кучу вопросов от матери, удивлённые взгляды отчима; я ведь никогда девушек домой не приглашал, и ни разу ни с кем родных не знакомил.
Не знаю, что вчера на меня нашло, я просто попёр напролом, и вот… получилось то, что получилось. И, в общем-то, неплохо.
Я даже усмехнулся собственным мыслям, чувствуя себя победителем по жизни. От сердца будто отлегло. Аж дышать легче стало. Словно мне вернули кислород.
Быстро добравшись до дома, я переоделся и, сев за руль, помчал к своим. Конечно, встрял в пробку на шоссе, но сегодня она меня не раздражала. Мысли всё вращались вокруг Кати. Уже изобрёл тысячу и один способ провести день вместе. И ночь, конечно. Куда же без ночей.
Моя сладкая девочка. Я, по понятным причинам, не стану напирать слишком сильно, но что-то подсказывало: долго Катя не продержится, как и я, впрочем. Мы оба перешагнём за черту или, вернее, переместимся на новый уровень.
Ох, об этом не стоило думать. Потому что перед глазами было что угодно, но не дорога. Постель, обнажённая Катя на ней, в ушах – её стоны, вкус и аромат кожи, шёлк волос, стройные ноги, обхватившие мои бёдра.
Так… пора остановиться.
Мне реально захотелось притормозить. Так я и сделал, заехав на заправку, чтобы выпить стакан кофе и продолжить путь в более спокойном состоянии. Заодно и Кате позвонил, узнать, как дела. И, кажется, разбудил её. Утомил малышку. Она медленно бормотала в трубку, мол, у неё всё хорошо, а я как последний придурок выдал, что соскучился. Боже, я такой ерунды никому не говорил никогда, а тут – само вырвалось.