Внутри
дальнемагистрального бизнес-джета роскошный салон, чрезвычайно удобные сидения
и панорамные окна. А еще здесь весьма привлекательные стюардессы с ногами от
ушей. Хоть сейчас отправляй на подиум. Их не пугает толпа шумных
баскетболистов. Черт, даже развязное поведение Хендриксона не стирает с
симпатичных лиц дежурные улыбки. Они обслуживают нас на высшем уровне, смиренно
терпят шлепки по задницам от главного бабника «Майми Хит» и ласковым тоном
спрашивают: «Еще шампанского, сэр?».
Самолет
приземляется в Майами во второй половине ночи. Чего я жажду больше всего прямо
сейчас, так это как можно скорее добраться до кровати и вырубиться на целые
сутки. Но в кармане джинсов вибрирует телефон, и когда я вынимаю гаджет, то
почему-то прекращаю дышать.
Высвечивается
номер отца.
Он
бы не стал беспокоить меня звонком в пятом часу утра.
—
Привет, пап.
—
Сын, — я едва узнаю его голос. Блеклый, безжизненный.
Что-то
случилось.
—
Плохие новости, Антон, — судорожно дышит в трубку, словно вот-вот разрыдается.
— Настя… Ее больше нет. В больнице сказали, тромб оторвался. Пожалуйста, сын,
приезжай. Мне… так хреново, — срывается на шепот и рвано всхлипывает. — Ты мне
нужен.
Я
должен сказать. Хоть что-нибудь. Поддержать. Утешить.
Но
я в таком неописуемом ахуе, что проблематично даже переваривать мысли.
Возвожу
взгляд к небу, сжимаю пальцами переносицу.
Пиздец.
Гребаный пиздец. Не верится.
Настасья
Павловна, как же так…
— Я вылечу к тебе ближайшим
рейсом.
АНТОН
Мне
приходится отстранить телефон от уха, чтобы от дребезжащего тенора менеджера не
лопнула барабанная перепонка.
—
Все, успокоился? — спустя минуту бабской истерики, которую он мне учинил, бесстрастно
уточняю, перебирая в пальцах золотой брелок в виде «джорданов». Талисман на
удачу.
—
Антон, это безрассудно! Ты должен был поставить меня в известность, а не
уезжать, когда вздумается и на сколько вздумается! — фонтанирует возмущением
Лью.
—
Рабство давным-давно отменили, — я с трудом давлю зевок.
После
звонка отца прошло три часа. Я заехал домой, закинул в сумку немного шмотья, прыгнул
в такси и погнал в аэропорт. Дико хочется спать. Все как в хреновом тумане.
Котелок едва варит. Настасьи Павловны больше нет. Не представляю, каково сейчас
отцу.
А
ей.
Таше.