— Вот и отлично, — заявил Локхарт и захлопнул дверь перед носом
профессора травологии.
— Гарри! — воскликнул Локхарт. — Гарри! Гарри! Гарри! — и
покачал головой, при этом ослепительно сияя безупречной улыбкой.
Ничего не понимающий, Поттер уставился на преподавателя защиты от
тёмных искусств.
— Когда я узнал об этом, я сразу понял: во всём, что произошло,
виноват я. Я готов был себя убить! Гарри понятия не имел, о чём это
он, и хотел прямо спросить. Но Локхарт продолжал:
— Никогда в жизни я не был столь сильно ошеломлён! Тебе так
захотелось внимания, что ты придумал эту странную историю с
эльфийской магией. Это моя вина, я пробудил в тебе тщеславие,
заразил тебя этой бациллой. И вот ты, как и я, красуешься на первой
полосе «Пророка».
— Что за бред вы несёте, профессор Локхарт? — отчеканил
пришедший в себя Гарри, но не тут-то было. Локхарт, совершенно
игнорируя тон и то напряжение, которое витало в воздухе, схватил
его за плечо и продолжил вещать:
— Я понимаю. Раз подвергшись этому искушению, начинаешь
прямо-таки жаждать славы. Я очень виноват перед тобой. Этот хмель
не должен был ударить тебе в голову. Но пойми: чтобы тебя заметили,
нельзя начинать с подобного… — Дальше договорить он не успел, ибо
внезапно обнаружил, что сидит на земле в совершенно
неаристократичной позе. — Никогда не позволяйте себе касаться
других людей, не получив на это их предварительного согласия,
профессор, иначе это может привести к таким последствиям, как, к
примеру, падение в связи с тем, что трава скользкая, — отчеканил
Гарри и, даже не подумав помочь профессору подняться, скрылся в
теплице.
Заскочив после урока травологии в душ, второй курс Гриффиндора
направился на первый урок трансфигурации в новом учебном году. Уже
подходя к кабинету, Невилл поинтересовался, не собирается ли Гарри
повторить свой первый урок трансфигурации и в этом учебном году, на
что по-военному коротко стриженный брюнет лишь пожал плечами. И вот
уже полчаса Гарри сидел и обдумывал слова друга, а заодно
гипнотизировал навозного жука, которого нужно было превратить в
пуговицу. Проблема же была в том, что объекта для, так сказать,
подражания профессор, как и много раз до этого, не предоставила. И
всё бы ничего, да вот только в зависимости от местности и даже
района пуговицей в Англии могли называть всё что угодно, вообще
всё. Начиная от непосредственно самой этой самой пуговицы и
заканчивая орденом, главное чтоб круглое было. А если вспомнить
юмор офицера-воспитателя Ласки, так тогда и детонатор тоже
пуговица. Собственно, именно так он его и называл. Любое устройство
с кнопкой лишь бы только кнопка круглая была. Припомнивший сие
обстоятельство Гарри мечтательно улыбнулся. Родной, любимый им до
каждой досточки и кирпичика в стене кадетский корпус, да он даже
песчинки на плацу и те боготворил, в этом году так точно. «А что,
это идея, существует множество разных традиций и почему бы не стать
родоначальником ещё одной», — подумал выдернувший себя из
воспоминаний о прекрасно проведённом лете Гарри и стал перебирать в
уме виды вооружения, чтобы совпадали с темой урока, а то иначе
будет не так интересно. Поразмыслив ещё пару минут и поймав
заинтересованный взгляд Невилла, Гарри кивнул и направил свою
палочку на жука. Короткий взмах — и вот на его парте красуется
нечто округлое, заключённое в тёмно-серый, шарового цвета корпус, и
совершенно точно, что это не пуговица. Одна только надпись «Пуск» и
до мельчайших деталей воспроизведённый и даже немного обшарпанный,
не новый значок, указывающий на радиационную опасность, чего
стоят.