— Все трое? — переспрашивает недоверчиво и уже более придирчиво
осматривает с ног до головы. Я бы даже сказала, оценивающе.
Быстро сглатываю. На языке
вертится остренькое и язвительное из серии: «У тебя совсем мозги отшибло, Тагаев?
А как еще, если они тройня?»
Но тут же вспоминаю, что
мужчине только что прилетело в лоб футбольным мячом от моего сына, так что это будет
больше смахивать на жесткий троллинг.
Нашего с ним сына. От осознания
этого по телу пробегает дрожь, а затылку, наоборот, становится жарко.
В нескольких шагах от меня
стоит человек, от которого я родила троих детей. С которым у меня была хоть и недолгая,
но связь. Самая близкая связь, какая только может быть между мужчиной и женщиной.
И эта связь до сих пор мерцает тремя невидимыми ниточками, натянутыми между нами.
И при этом в мире, наверное,
нет человека, который был бы настолько от меня далек. Поэтому я еще раз сглатываю
и отвечаю коротко.
— Да.
Взгляд Тагаева продолжает
блуждать по моему телу, а потом задерживается на его нижней части. Точнее — животе.
Тагаев смотрит то на меня, то на мой живот, то на детей, как будто они только что
прямо у него на глазах вылезли оттуда все трое, и он никак не может в это поверить.
— Меня зовут Артур, — вдруг
говорит Артур, и на меня сверху обрушивается ледяной поток.
Артур… Меня зовут Артур…
Ты такая сладкая, такая тесная малышка…
Понимаю, что передо мной
не просто отец моих детей. А еще и мой первый мужчина… И едва удерживаюсь, чтобы
не схватиться за локоть все того же охранника в очках.
— Артур Асланович Тагаев,
— продолжает Тагаев, — я недавно купил этот клуб.
— Нас… Анастасия, — вовремя
спохватываюсь я, — Андреевна.
Тагаева дергают снизу за
рукав, и я вижу расстроенное личико дочки.
— Я Дианка, — у нее дрожит
голосок, и я понимаю, что ей очень обидно, что никто не спросил, как ее зовут.
Вряд ли это интересно Тагаеву,
и мне вдруг тоже становится обидно за дочь. Девочка своим мороженым пожертвовала,
а он даже не поинтересовался именем спасительницы.
Но лицо Артура внезапно принимает
очень странное выражение. Была бы я глупой сентиментальной гусыней, то сказала бы,
что трогательное. А так назову его заинтересованным.
— Какое красивое имя, — хвалит
он и переводит взгляд на мальчиков. — А вы… Давид и Данил, правильно?