— Шварх, шварх, шварх! Вивьен, ну зачем ты это сделала? — спросила себя в тысячный раз и с громким стоном рухнула на мягкий бескаркасный пуф.
Такая мебель считалась самой безопасной для небольших шаттлов, которые, в отличие от громоздких крейсеров, не снабжались запасными гравитарами. Набивка кресла-мешка зашуршала, расползаясь в стороны под моим весом, и я фактически осела на пол.
— Разговариваешь сама с собой? — Грегори беспардонно привалился к косяку входной двери, сложив могучие руки на груди, и с лёгкой усмешкой наблюдал за моими метаниями. Обтягивающие джинсы, футболка с коротким рукавом, который, кажется, вот-вот лопнет от объема бицепсов, наглый взгляд яблочных радужек с пульсирующими вертикальными зрачками. — Я могу войти?
Раздражённо мотнула головой, что можно было трактовать и как «да, заходи, конечно», и как «проваливай отсюда». Разумеется, самоуверенный ларк прошёл внутрь и опустился на то же бескаркасное кресло, но уже с другой стороны. Наполнитель переместился, приподнимая меня наверх. Правда, ненамного.
— Зачем же ты согласилась на предложение Амори, если не хотела этого? — спокойно уточнил красавец.
Я поморщилась, пытаясь вычеркнуть из головы тот миг, когда вчера вечером миттар опустился на колени и коснулся лбом пола. Эту странную самоуничижительную позу эмбриона я видела всего пару раз в жизни. Майк сказал, что у нашей расы так просят прощения за непоправимые ошибки, провожают в дикие воды умерших и… делают предложение руки и сердца. Уже тогда моё сердце подпрыгнуло и застряло где-то в районе горла. Я внезапно потеряла дар речи. Из лёгких вырывались только обрывистые «кхе» да «кхы», а Амори, тем временем, в самых красивых традициях Миттарии расписывал, что я — та жемчужина, которую он искал всю жизнь. Всё бы ничего, но в этот момент капитан Грегори Грешх-ан совершенно беспардонно, впрочем, как и всегда, ввалился в мою комнату с вопросом, будут ли у меня наличные или чипы в местной валюте.
— Я… хотела отказать ему… Ты помешал, — выдавила я из себя.
Шварх, как же это жалко звучит!
— А, так ты, получается, сказала ему «да» из-за меня? Весьма польщён, — заявил этот наглец, разваливаясь на пуфе так, что теперь наши плечи уже практически касались друг друга.
— Вселенная! Грегори! — Я крутанула кольцо на пальце вновь. — Неужели не видишь? И без тебя тошно! Что, я должна была, когда мне признаются в любви и зовут замуж, прямо при постороннем сказать: «Ой, а я не хочу»?!