На некоторых особо депрессивных территориях хулиганство банд подростков приобретает такие масштабы, что представители местной администрации вынуждены дежурить по ночам. «
Дети гуляют по ночам – человек 6–7 подростков. Все лето в школе разбивали стекла».Ослабление семейных связей проявляется и в других формах. Так, при вахтовом методе работы мужчина может уехать и надолго оставить семью с детьми без средств к существованию. Вообще в школах отмечали, что если ребенок накормлен и вовремя ложится спать, значит, семья благополучная, удовлетворение запросов более высокого порядка вообще в расчет не принимается.
«Социальная анемия». Процессы деградации неизбежно затрагивают не только семью как базовую ячейку общества, но и все сообщество в целом. Его способность к самоорганизации во многих случаях резко падает. Парадоксально на уровне сельского социума проявляется явление атомизации, характерное для крупных городов. «Раньше люди жили хуже, но радовались, потому что все сообща. <…> Сейчас люди каждый живет в своем вакууме…». Жители в таких населенных пунктах могут не знать, что происходит даже у ближайших соседей.
В результате население перестает собираться вместе, участвовать в общих праздниках, какая-либо социальная жизнь на селе затихает. «Раньше на Троицу собирались. Сейчас нет такого. Сплоченности у людей нету»; «Организовать тяжело. Раньше было веселее, люди [были] легче на подъем. У всех проблемы, в первую очередь нет уверенности в завтрашнем дне».
Еще одним признаком социальной анемии является разрушение традиционных для села механизмов взаимопомощи, отмечаемое многими исследователями[6]. Сельчане отказываются помогать друг другу бесплатно, подобные отношения в тех или иных формах монетизируются.«Бабушкам дрова наколоть, воды принести – за еду; за деньги, за бутылку».
Резко снижается и способность к совместным действиям для улучшения быта села. «Раньше было самообложение. Сейчас нет, да и не надо нам уже»; «Сами крыльцо [в школе] починить не могут. Только требуют, сами ничего делать не могут». Однако в подобных ситуациях даже готовность власти реагировать на требования сельчан не всегда помогает. Глава одного из сельских поселений рассказывала, что в деревне, зараженной подобной «болезнью места» (выражение Татьяны Нефедовой), население потребовало сделать общественный колодец. Местная власть пошла навстречу, однако жители не договорились между собой, где колодец должен находиться, и сказали, что тогда колодца вообще не нужно.