В полдень у нас состоялся завтрак. Маленькие шумели, ругались. Я не выдержал и прикрикнул на них. Они вообще не слушают никого, кроме меня. Слишком их избаловали родители. Я двенадцать лет был единственным ребенком в семье, и мне никогда не позволяли делать того, что позволяют им. Сегодня я не намерен весь день слушать их вопли, поэтому надо бежать отсюда, сломя голову.
Звоню Матвею. В это время на колени ко мне пытается забраться Сашка. Я различаю их лишь по манере поведения. Так вот Саня у нас невероятно любвеобильная, ее хлебом не корми, дай кого-нибудь почмокать или погладить. Наташка более сдержанна, чтобы завоевать ее сердечко, надо добиться ее расположения. Вот сейчас, услышав, кому я собрался звонить, Саша прилетела в комнату растрепанная, в одном носочке, второй торчит из кармана. Она обожает Матвея и, когда он приходит ко мне в гости, отбиться от нее нереально. Еще этот болтун обещал ей на ней жениться, когда подрастет. Саня теперь ходит в невестах.
Трубку сняла Оля. Я не видел ее уже полтары недели и, только услышав ее голос, понял, как сильно соскучился. Поначалу я хотел сразу позвать товарища куда-нибудь погулять, но теперь подумал, что неплохо бы заглянуть к нему домой. Хотя я уже так промозолил глаза Виктору Анатольевичу!.. Оля сообщила, что братец еще спит, но я могу прийти, тогда он быстрее проснется.
Недолго соображая, я взял Сашку подмышку и оттащил к маме. А потом бросился одеваться, пока сестрички не успели сесть мне на хвост. Через десять минут я уже во весь опор летел из родного дома к автобусной остановке.
…У Захаровых было тихо. Дверь мне открыла Оля. Выглядела она бодренько – глаза блестят, улыбается. Я прислонился плечом к косяку и заулыбался как дурак, даже поздороваться забыл.
– Чего встал? Проходи! – втащила меня в прихожую за воротник, и я по инерции обхватил ее за талию, – Ну! – ударила меня по рукам.
– Соскучился! – только крепче сжал ее в объятьях и чмокнул в щеку, а она принялась вертеться, делая вид, что хочет освободиться. Но я-то знал, что ей нравится. И все же отпустил, – Как у тебя дела? – стал снимать кроссовки.
– Хорошо. Хоть нескучно одной. Я же целую неделю одна жила. Папа, правда, иногда ночевал… А ты как?
– Какое-то у меня двоякое впечатление от дома. Все орут, носятся, как угорелые… Где твой братан?