Механическая гусеница выползла из лона Парижа и набрала крейсерскую скорость. За окнами все замелькало и куда-то понеслось. Я достал телефон и с любопытством взглянул на табло: стрелочка дергалась между 440 и 500 км/час. Не удивительно, что через два с небольшим часа я уже подъезжал к величественному и строгому Берлину.
Не желая усложнять себе жизнь в чужом городе, я снял номер в гостинице в пяти минутах от вокзала. Бросил в нём вещи и вышел побродить в столицу немецкой республики.
Около трёх часов взял курс на кафе.
Адвокатская деятельность – хочешь не хочешь – приучает к пунктуальности. Опаздывать не хотелось по привычке. И, кроме того, очень хотелось есть. Тем не менее больше всего я думал не об ожидавшем меня меню и даже не о встрече, назначенной Томасом, к которой у меня было двойственное отношение человека, может быть и заинтересованного заинтересованностью любопытного, но используемого всё же без его ведома. Почему-то больше всего не терпелось сравнить компьютерное изображение кафе, в котором я фиктивно бродил, с его реальным выражением, услышать музыку, и особенно, увидеть, на что похож их настоящий слонёнок.
Согласно указаниям электронного справочника, я должен был ехать в сторону Бранденбургских ворот, от них свернуть на не помню какую штрассе, где присутствие памятника Гёте в небольшом сквере неподалёку должно было мне прямо помочь с розысками, поскольку бронзовое изваяние должно было смотреть в нужном направлении.
Указания оказались точными. Лишённый рук бюст великого, не прочитанного мной поэта с надеждой разглядывал сгруппированные около элегантных дверей столики…
Ровно в 15—30 я вступил вовнутрь «Элефантена». Смутное чувство «дежавю» ёрзало, как свежекупленный шерстяной шарф, в области затылка, вызывая колкие мурашки: стены, меблировка, декорация были слеплены по увиденному в компьютере примеру. Играл тихий спокойный джаз, так идущий интерьеру ретро. Слоников не было (увы). Зато – блеск и роскошь – присутствовали снующие туда-сюда официанты, страшный раритет по нашим технологически развитым временам. В этот час кафе было заполнено, и я быстро нашёл два притихших среди общего гула столика – «пятый» и тот, что я заказал лично для себя. Они обозначались белизной скатертей и явной строгостью застывших около приготовленных приборов бивней салфеток.