– Коррупционеры, блин. Так заболтали это слово, что оно стало вполне приличным, притерлось к другим словам – олигарх, банкир, вобрав в себя часть их смыслового значения, – ответила женщина.
– Не случайно я тебя взял с собой в Малоузенку такую умную. Для нас важно, что он вор и украл народные средства. Пусть поделится, вот чем объясняются наши к нему претензии, не буду говорить шантаж, семантика этого слова чересчур неприличная, – он снисходительно потрепал Анку по щеке. – План отъема приобретенных незаконным способом средств зародился у меня еще в кабинете Русакова. Трубы он расточил? А куда подевал технику? Нужны неопровержимые доказательства. Многое будет зависеть от тебя, нашей главной подставы, но козырь, как часто делал мой великий прадед, я в рукаве припрятал. У Ермолаева половой рефлекс на Галин. Услышит это имя – старая, не старая – начинает охаживать, а ты, по образному выражению Антона Павловича, женщина, приятная во всех отношениях. Сам иногда, глядя на тебя, вспоминаю, что мужик.
– А если думы обоюдоострые? – Анка прищурила лукаво глаза, мол, и она не лыком шита, и знает Маяковского.
– Руководитель никогда не должен злоупотреблять своим положением, а Ермолаев – объект нашего исследования.
– Но, Роман Ибрагимович, я же не Галя? – на лице девушки отразилось недоумение.
– Надо стать ею в Малоузенке. Будешь терпеливо, как рыбку из пруда, выуживать из него нужные сведения. Клюнет он: тебя ничем не смутишь, а возьмешь в руки баян – мертвец из гроба встанет. Возможно, придется чем – то пожертвовать, но цель оправдывает средства.
Показалась деревня, скатившаяся боком к речке, по берегам которой росли редкие деревья. Поясом перекинулся повисший на тросах мост. На дощатом настиле, опустив ноги, сидели пацаны с удочками в руках.
Автобус остановился на площади у сквера, по всей длине которого стояли бетонные солдаты с автоматами. Кого охраняли? На площади – ни души, лишь в сквере два теленка съедали последние цветы. Зарос канадской лебедой сельский клуб, да так, что виднелась лишь фуражка – крыша, и к нему прорубили дорожку. Кто – то сегодня ночевал в зарослях, оставив в них телогрейку и использованный презерватив. Значит, не все так плохо, и в Малоузенку шагнул городской прогресс. С другого здания, стоявшего напротив, облетела штукатурка, и оно таращилось на Романа с Анкой с удивлением пластиковыми окнами. У входа торчал высокий шест с привязанным наверху триколором, он так выгорел, что трудно было определить, в каком порядке расположены цвета. На шесте пристроилась белая ворона и, раскачивая его, каркала от восторга.