На мгновенье повисла пауза, но связь не оборвалась.
– Меня зовут Ольга. Приятной ночи.
Окошко исчезло. Я так и не понял, меня сейчас будут спасать или сжигать на костре? Уходить через черный ход или бежать навстречу с распростертыми объятьями? В священниках я не разбирался, может у них свои кланы, конкуренция и битва за паству. Крестоносцы и протестанты, католики и баптисты – для меня были все на одно лицо. Кем был этот священник, оставалось загадкой.
Пока я вспоминал приемы самообороны и свои лучшие защитные комбинации, священник успел зайти в кафе и сесть напротив меня. Свой саквояж он поставил на стол. Что у него там дымится? Динамит?
– Доброй ночи, святой отец, или батюшка, падре… Не знаю как правильно. Не желаете кофейку?
Голос священник был бодрый, мощный, обволакивающий:
– Доброй. От кофею не откажусь. Спаси Бог. Звать меня отец Андрей.
– Вы явно по мою душу.
Священник молчал, смотрел на меня. От этого взгляда меня пробило на разговоры:
– Только вот не могу понять, по какой вы части. Спасать или отправлять на небеса? Или еще куда-нибудь… Очки я хотел вернуть, можно сказать, ехал возвращать, только сделал небольшой круг до заправки. Даже записку написал, что везу столь ценный гаджет в храм, в машине осталась. В другой…
Священник так и не ответил, как к нему обращаться. Он не спеша отпил кофе, поставил чашку на стол, отодвинул на середину. Я очень внимательно наблюдал за его действиями, невозможно было предугадать его следующий шаг, а вдруг метнет свой здоровенный крест в меня… Надо смотреть в оба. Священник пожал плечами:
– Как получится. На все воля Божия.
– Слышал я эту цитату, сложная для меня. Эх… если вы привели с собой смерть, может ее тоже угостить чашечкой кофе?
– Смерть приходит не для того, чтобы ей приготовили кофе. Она приходит, чтобы взять тебя. И уносит туда, где только факты, а не разговоры.
Я стукнул ладошкой по столу.
– Хорошо сказано!
– Это не мои слова, так говорил румынский старец Арсений.
– Надо будет запомнить! У него есть профиль в социальных сетях?
Священник молчал, разыгрывал персонаж партизана. Я не мог понять, он приехал меня спасать из геенны огненной или все-таки его прислали, чтобы меня уничтожить и отпеть. Мой внутренний сторож молчал, или его все устраивает, или его просто вырубили. Продолжаем играть в слова.