Он был не глупым. Точнее, очень даже мудрым. Он преподавал. Такой умный и красивый мужчина не мог не заинтересовать девушку. Однако некоторые считали его неудачником. Про него ходили невероятные слухи. А он, казалось, не обращал на это никакого внимания, не тем был занят: на доске вычерчивал два полуовала острыми концами вверх, затем должна была следовать прямая с косой чертой – ударением над ней, пока ее не было, но учитель усердно продолжал выводить анапест.
Аудитория взрывалась хохотом, следя за происходящим. Парни, редкость филологических факультетов, антиквариат, можно сказать, однако зацелованный взасос подругами-одногодками, потеряли всякую выдержку, созерцая воочию женские прелести в неожиданном исполнении. Лекция, в общем-то, удалась…
– Постойте, – обращаться на вы к студентам было в его обыкновении.
Девушка обернулась и уставила на окликнувшего большие и черные глаза.
– Я слышал, что вы увлекаетесь поэзией. Вам, наверное, было бы интересно побывать на одном из наших вечеров, – неожиданно предложил учитель.
***
В один из дней, в разгар поэтических томлений, когда сам собой, лишь по воле Всевышнего, слово за словом, рождается новый стих и запах его виснет в воздухе тонкой дымкой, в Клубе бардов состоялась премиальная встреча молодых (и не очень) поэтов, жаждущих нового слова, как нового блюда.
Любители словесности прибывали один за другим, с восторгом всматриваясь в уже пришедших.
На круглых столиках, покрытых белой узорной скатертью, стояли вазы с цветами, «конфетницы» с «птичьим молоком» и печеньем, в чашки разливался горячий чай. Здесь было тепло и уютно, тогда как на улице заметно похолодало.
Озябшая и усталая, пришедшая прямо с занятий, девушка робко ступила через порог, помедлила в раздумьях и так же робко прошла к столику, за которым сидела женщина средних лет в сером платье и с пуховым платком на плечах. Девушка поздоровалась. Дама, светски воспитанная, взглянула гордо, но снисходительно, ответив кивком на приветствие незнакомки.
В атмосфере витало глубокомысленное многоголосие. У новичка с непривычки могла закружиться голова от воцарившегося гула. Впрочем, кружения можно было легко избежать, если, поймав в многозвучии один голос, прислушиваться лишь к нему, затем к другому (это может показаться даже занимательным), к третьему, четвертому и так далее.