А она ему детишек рожает —
Только это ни к чему, нету толка.
Ну, подумаешь, неважно с головою:
Остальное, что у женщин, все, как надо,
Ведь стояли оба в церкви у аналоя,
Не сказал тогда ни слова, будто рад он.
Что ни год, а он бежит из деревни,
А жена его ревет, как белуга,
То найдут его далече, аж под Тверью,
То отыщется в трактире, под Калугой.
Лоб забрили молодцу, лоб забрили,
Пусть поест солдатской каши, тянет лямку.
Четверть века пробежало… И забыли,
А он утречком вернулся, спозаранку.
Так он и оказался на военной службе и прослужил 25 лет, ни разу не побывав в семье. Для дочери майора он тоже был потерян. Мне неизвестна судьба его детей от того брака, в какой-то степени являющихся нашими родственниками. Известно, что они тоже носили фамилию Мелиховых. Прадед мой, Василий Григорьевич, зная, что больше ему не повидаться с родным сыном, пал на землю и рвал не себе волосы. Увидеть сына ему так и не пришлось – умер он незадолго до его возвращения. В семье поговаривали, что вина неудачной женитьбы лежала на совести его матери, очень волевой женщины.
Как он служил, мне не известно, хотя, из рассказов моей бабушки, его жены, последние десять лет службы проходили как нельзя лучше.
На службе всякое бывало,
И все же тяжкая она,
Про дом Максим не забывает,
(Желанной кажется и глупая жена)
Максиму повезло еще,
Суровый унтер, справедливый,
Не ставил на ночь «под ружье»,
Зад не стегал ему крапивой.
И обучающие были хоть куда —
Полковник справедлив, хоть строг,
Текли солдатские денечки, как всегда,
Напоминая чем-то карцер и острог.
Сметлив Максимка, ох сметлив!..
И к доктору его поставили,
Тот не жалел ни разума, ни сил,
От Бога доктор был, не от лукавого.
И грамоте учил, и перевязкам,
Максим ловил и ртом и ухом слово!
И скоро сам лечил (не по подсказке),
Экзамен сдал, стал фельдшером готовым.
Будучи военным фельдшером, ему приходилось оказывать помощь не только офицерам, но и членам их семей. Каждый такой визит заканчивался вручением стопки водки, или коньяка на подносе, бутерброда на закуску и денег, которые мой дед брал молча, не благодаря за подносимое. Но денег больших дед за такую практику не получил, и, вернувшись к цивильной деятельности, нередко испытывал острый недостаток в деньгах. Отличался от односельчан правильностью речи, одеждой (ходил в сюртуке, на голове фетровая шляпа, в руке – трость) Пришел из армии в возрасте 47 лет, весь седой с длинной седой бородой. Пытался заниматься лечебной практикой, но под угрозой проклятия матери (та была против этого намерения) он оставил ее. Возраст для женитьбы с целью создания семьи был предельный. Жених был крайне разборчивый, перебрал много невест, но ни на одной не остановил внимания. Как-то, случайно, он приехал в с. Некрасово, Рыльского уезда, в дом своей близкой родственницы (он ее потчевал микстурами по случаю болезни) и вдруг увидел то, что так долго искал. Родственнице во время болезни помогала девушка 17 лет, необычайной красоты и скромности. Этой девушкой и была Белова Анна Евгеньевна, в замужестве Мелихова) Как она плакала, как она не хотела выходить за старика – но кто тогда считался с желанием невесты. Жених посватался, родители невесты дали согласие,