Если это так, почему же тогда иудейские иерархи направили обвинительные стрелы в сторону Иисуса?
Для кого Царство Иисуса могло представлять опасность?
Ответ представляется следующим. Пилат буквально за несколько минут установил, что для него лично и для Римской империи Царство Иисуса не представляло никакой опасности. Это было Царство, не являвшееся земным, в смысле государства. Но это Царство было мессианским. А потому его провозвестие не могло не напугать иудейскую священническую верхушку.
И вот почему.
Во-первых, христиане не без оснований считают, что основатель этого Царства притязал на статус Бога39. В любой энциклопедии можно прочесть, что основное отличие христианства от иудаизма – это вера в Иисуса как в Мессию. При этом, Он еще и Бог («Я и Отец одно» (Ин. 10:30). В иудаизме же Бог всегда, в любом случае – больше чем Мессия. Мессия мог быть пророком, воином, судьей, царем и учителем Торы. Но только не богом. Богом не мог быть никто, кроме Яхве (Иеговы). Поэтому в еврейской энциклопедии сказано: «Мессия всегда рассматривался как человек, хотя и наделенный некоторыми сверхъестественными качествами, как орудие Бога, исполнитель Его воли, но не как спаситель-богочеловек в христианстве».
Иисус же принес на землю иное понимание Мессии – Мессии-Бога. В этой связи важно обратить внимание на один евангельский эпизод, описанный Матфеем. Иисус ясно дает понять фарисеям, что они имеют о Мессии искаженное представление. «Иисус спросил их: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом…. Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын Ему? И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его» (Мф. 22:41—46).
Во-вторых, в идее о мессианском Царстве Иисуса можно было усмотреть угрозу Иерусалимскому храму. До этого момента присутствие Бога на земле было сконцентрировано и проявлялось только в границах этого храма. Иисус же Своим учением существенно расширил его границы, перенес идею Царства в сердца людские. Таким образом Он противопоставил это Царство Храму. Поэтому мы вправе предположить, что опасались Его именно поэтому – не потому, что Он хотел стать Царем, а потому, что выступил против монополии Храма как единственного места, где можно приблизиться к Богу. В этом контексте становятся более понятными деяния Иисуса, связанные с «очищением» Храма, а также Его пророческие предсказания о разрушении Храма. М. Борг писал по этому поводу, что «Иисус не хотел „очистить“ Храм, Он хотел вынести ему обвинительный приговор»