Вампир отчаянно пырнул меня в бок кинжалом, который сжимал
свободной рукой. Лезвие скользнуло между пластинами броника и вошло
под рёбра. Я едва не вскрикнул от резкой, обжигающей боли. Но
показывать врагу слабость – ни за что! Терпеть, пока возможно, –
вот мой девиз.
Бок жгло неимоверно! Засранец же ещё начал проворачивать лезвие,
чтобы открыть рану. Мои зубы скрежетали так, что, казалось, вот-вот
раскрошатся. Схожее ощущение я испытывал, когда разыгрался
аппендицит. Меня еле успели довезти до больницы. После операции
врач сказал, что ещё минут сорок, и я бы окочурился. Помню, утро
следующего дня показалось мне самым ярким за всю предшествующую
жизнь. Солнце светило по-особенному тепло, облака были белее
обычного, небо выглядело прозрачным, как стекло. И пахло вокруг
просто упоительно. А может, я просто впервые тогда обратил на всё
это внимание.
Но предаваться воспоминаниям мне было некогда. Зиан выдернул
клинок и продолжал яростно атаковать.
Ещё удар и ещё! Не такие болезненные, ибо теперь он попадал в
пластины, но в любую секунду мог попасть и между ними. А это
означало бы ещё одну серьёзную рану. Насколько меня хватит? Я
понятия не имел. Регенерация не поспевала за появляющимися
ранами.
Самое обидное: я не мог защититься, потому что обе руки были
заняты: в одной я держал хлыст, а в другой - запястье противника.
Вампир продолжал пытаться порезать меня. Бок пылал, кровь текла из
полученной раны, половина тела почти онемела от неё и частых
ударов. Зиан был силён, и даже когда попадал в пластины, это
ощущалось как удар молотком.
Я сообразил, что приём с захватом шеи хлыстом должен иметь
логическое продолжение. В детстве у меня была игрушка: летающая
тарелка, которую нужно было раскручивать специальной встроенной в
ручку нитью, чтобы она поднялась в воздух. Дёрнув оружие назад, я
потащил его на себя, что было сил. Зиан издал пронзительный крик,
когда плазменная кишка сжалась вокруг его горла. Он упал на колени,
и кинжалы вывалились из ослабевших рук! Камердинер выпучил глаза,
рот его открылся, язык вывалился. Не самое приятное зрелище. Я
упёрся вампиру в грудь ногой, чтобы рвануть хлыст. Кишка натянулась
и дрожала, как струна японского сямисэна, плоть шипела, испуская
нестерпимую вонь. Я тащил изо всех сил, и голова носферату,
наконец, отлетела! Вертясь волчком, она покатилась по полу,
разбрызгивая во все стороны кровищу. Почти как тарелка, которую мне
подарил отец.