Она работала еще в качестве невесты – искала достойного мужа. Женихи вроде и находились, но, когда наступало самое время идти под венец, они исчезали. Один, прежде чем исчезнуть, устроил ее выводной в следственный изолятор. Сам он был по званию лейтенант, хотя по возрасту мог бы быть генерал-лейтенантом. Тем не менее он имел какое-то отношение к тюрьмам и смог устроить Галю, тем более что анкета у нее была голубая, незапятнанная, два «по собственному желанию» не в счет.
И там, в первый же день, она поняла – это то, что она ждала!
Заключенные следственного изолятора, особенно уголовники мелкого пошиба, Гали боялись, она строчила на них рапорты-кляузы за дело и без дела, а по ее «стукалкам» их наказывали. Галя прямо расцветала, когда видела наказанного. Начальство считало, что Галина Бутько работает со старанием, и не раз отмечало это в приказах.
Теперь Гале не хватало одного – чтобы люди, осознав ее власть над ними, униженно просили о чем-нибудь…
Седая женщина, поставив чемодан на пол и откинув платок с головы на плечи, жадно пила воду, а Галя разглядывала ее полностью открывшееся дородное лицо и чуяла – сейчас ее будут просить, может быть даже умолять…
Женщина поставила кружку на стол и заговорила глубоким грудным голосом:
– Господи, когда я рожала его, когда учила ходить, говорить, когда первый раз в школу отправляла, когда первый раз мужика в нем увидела, разве я думала, что для тюрьмы его растила? Он же начальником в советской власти, и вдруг тюрьма. Все ли тут справедливо? Не по злу ли его за решетку сунули? Вы, дорогая, добрая, красивая, вы только поглядите, какой он был! Уважьте мать – поглядите. – Женщина повалила чемодан набок и раскрыла его. Сверху лежали оранжевый японский зонтик и ярко-синий шерстяной джемпер – тоже японский, новенькие, еще с ярлыками, это Галя увидела мгновенно и точно. А еще сверху лежал семейный фотоальбом. Женщина взяла его, раскрыла и, не выпуская из рук, торопливо стала перелистывать перед глазами Гали:
– Это когда ему было пять…
– Это когда десять…
– Это когда в комсомол приняли…
Мальчик словно стремительно рос на глазах у Гали… И вот альбом уже закрыт.
– Галочка! Я все отдам, не пожалею, только бы помочь сыну.
– Как же я ему могу помочь? – спросила Галя насмешливо, запомнив, однако, те два слова – «все отдам».