Я
смотрела на пустую поляну, словно здесь не было страшной бойни,
будто то, что происходило на ней всего мгновение назад, мне просто
приснилось. Лишь кровавые следы подтверждали реальность
событиям.
Но все
эти странности быстро пронеслись в голове, растворяясь на задворках
памяти, стоило вспомнить страшную картину, которая случилась по
моей вине. Именно поэтому мне было все равно, куда все резко
подевались. В голове взволнованно билась одна единственная мысль о
парне, который, возможно, погиб из-за меня.
Попытавшись подняться, я хотела пойти... побежать
туда, где в последний раз видела Глеба. Ведь я обязана ему помочь,
должна попробовать... Но я не смогла толком подняться, как
обессилено рухнула. Внезапный упадок сил не позволял сдвинуться с
места, доставляя ноющую боль в теле и вынуждая кривиться при новой
попытке подняться.
Вот
только... это не остановило меня. Собрав волю в кулак, я снова и
снова пыталась подняться, чтобы добраться до него. Я чувствовала,
что нужна ему, и времени оставалось очень мало.
Не
обращая внимания на слабость и дрожь в теле, я стремилась вперед.
Слезы застилали глаза и мешали что-либо разглядеть, рыдания
вырывались из груди, не давая нормально дышать. Падая, сдирая
ладони в кровь об холодный рыхлый снег, я снова поднималась и
двигалась вперед. Во мне прочно поселился страх, боязнь не успеть и
быть виновницей в смерти... человека.
Я видела,
как на поляну отряхиваясь, стали выходить волки. Они скалились и
рычали друг на друга, но кидаться в бой вновь не спешили. Это,
конечно, выглядело странно, но все это прошло мимо меня. Ведь я все
также упорно пыталась добраться до того места, где по идее должен
находиться Глеб.
Я нашла
его за деревом в сугробе. Глаза волка были закрыты, и всего на
секунду я испугалась, что не успела, что он погиб. Отгоняя подобные
мысли прочь, я упала перед ним на колени и протянула дрожащую руку,
помедлив лишь секунду, а после прикоснулась к ужасной рваной ране
на шее, прикрывая глаза.
Я
пыталась сосредоточиться и повторить то, что совсем недавно делала
в доме. Всеми силами я старалась не думать, что именно по моей вине
Глеб умирает. Руки жутко тряслись, паника нарастала сильнее из-за
того, что ничего не выходило. Просто не получалось и
все!
Возможно,
в тот раз у меня получилось, потому что передо мной лежал парень, а
не волк? А может, у меня ничего не получилось, потому что я была
обессилена и сил едва хватало на то, чтобы оставаться в сидячем
положении? Не знаю точно, что меня удерживало от того, чтобы не
упасть без чувств рядом с Глебом. Вероятно, простое упрямство, а
может, дело было все в том же страхе?