Глава 2. Мальчик со связанными руками
Да Ся сплела руки на затылке и задумчиво поглядела вверх.
– Знаешь, однажды я буду управлять судьбой миллиона человек. Монахи трех орденов станут почитать меня за богиню. Мне будет подчиняться армия из десяти тысяч пехотинцев и пяти тысяч солдат легкой кавалерии. Но сейчас я не представляю, как заставить эту козу спуститься с яблони.
– Лупоглазка! Давай слезай! – заорала Тэнди, потому что на коз только и можно кричать.
Коза, которую и на самом деле звали Лупоглазка, подняла хвост. Дождем полились катышки. Тэнди отпрыгнула назад.
– По-моему, она застряла, – сказал Хан.
Мы остановились и вытянули шею. Верхушку древнего дерева все время подрезали, и шишковатые ветки опускались к земле. В раскрытой кроне и устроилась Лупоглазка, как будто она белка, а не коза.
– Они редко застревают настолько безнадежно, как кажется, – заметила я.
– Я говорю не о том, застряла она или нет, – возразила Зи. – Я говорю о том, стал бы мир лучше, если бы им управляли козы? У них есть определенная сноровка.
– Козы – это проклятие, – заявила Тэнди.
Сидней бы тут вступил. Поддразнил бы Тэнди за любовь бросаться обвинениями. А потом бы, наверное, вскочил на дерево и спихнул козу, как мешок с грязным бельем.
Вот только Сиднея нет. Уже пять недель прошло с тех пор, как Лебединая Всадница забрала его в серую комнату. Где-то там, далеко, на губернаторском корабле, стоящем близ Батон-Ружа, приспустили флаги. Произносили речи о жертвенности. А здесь, в Четвертой обители, среди людей, которые знали Сиднея и по-своему любили его, – нам здесь было тяжело даже произносить его имя.
– Проклятие – это, пожалуй, слишком, – скептически отозвалась я за навсегда ушедшего.
– Они – экологическая угроза. Ты представляешь хотя бы приблизительно, сколько миллионов акров земли козы превратили в пустыню?
– А я сыр люблю, – сказал Хан.
– Вдруг она и впрямь застряла? – спросила я. – Смотрите – копыто! У нее правое заднее копыто попало в промежность между вон теми ветками. Если она застряла, нам нужна садовая пила.
– И лестница, – ухмыльнулся Грего – может быть, оттого, что я сказала «промежность».
Но к счастью, на этот счет он промолчал, и они с Аттой пошли за инструментами.
Близился полдень – жаркий, сухой и ветреный. Яблоневые листья выглядели золотыми от пыли сверху и серебряными снизу. Солнечные блики падали сквозь них кружащимися монетками, а за садом расстилалась прерия, полная стрекота кузнечиков.