Пронизывала нить. Как ни крути – пронизывала. Ельцина любил пародировать, а он ведь был из Свердловской области! Будкинский алкаш, как выражается мой тесть…[1]
Ну и литература, разумеется. Именно литературный журнал, выпускающийся в Екатеринбурге, первым признал мой писательский дар, напечатав один из моих рассказов.
…Я ещё не устроился на работу, мне сказали подождать пару недель, и я этому рад. Гуляю, брожу по центру. Полдень, лица у людей радостные, наблюдаю за ними, пытаюсь понять: каков он – дух Екатеринбурга? Пока не получается. Местами этот город напоминает Одессу. Еле уловимо, но напоминает, пересечениями отдельных улиц с низкими домами и узкими ободками тротуаров.
Я дохожу до искомой точки. Здесь находится редакция журнала. Меня ждут.
– Так вот вы какой – Андрей Ветров!
Надя Куйбышева, изящная девушка, приветствует меня. Она – одна из заместителей главного редактора, занимается вопросами развития журнала. Надя протягивает мне руку, и я её жму. Хотя рука, судя по подаче, протянута для поцелуя. Теряюсь, туплю. Это бывает.
– Я с вами переписывалась на «Фейсбуке».
– Я помню.
– Очень рада, что вы теперь с нами.
Из кабинетов выходят работники редакции.
– Это – Андрей Ветров, – представляет меня Надежда.
Работники улыбаются, и снова рукопожатия.
Ощущаю себя звездой.
С ними можно иметь дело, думаю я. Это не редакции старых литературных журналов в Москве, сидящие в мрачных помещениях, где на каждого притащившего рукопись смотрят как на террориста с бомбой. Где старики бородатые в помятых штанах, писатели, снуют тудою и сюдою, выклянчивая гонорары. Здесь – свет и перспектива.
А ещё я обратил внимание, что в одной из комнат сидели люди и пили что-то из рюмок.
Этот стаканчик для зубных щёток. Этот – для Ниночки, она полощет рот из него. Полотенца для лица. Синее твоё, зелёное мое, жёлтое – Нинино. Бутылки с водой стоят под раковиной, пустые выносятся на балкон…
У Леры всё по пунктикам. Для неё непривычно, когда я что-то забываю, что-то делаю не так.
– Ты зачем свой бритвенный станок в Нинин стаканчик поставил?
– Извини, – говорю, – больше такого не повторится.
И повторяю это дня через два.
– Неужели трудно запомнить? Станок нужно ложить вот на эту полочку!
Не «ложить», а «класть», хочу сказать я. Но – не говорю, чувствую за собой неправоту потому что. Я не помню, с каких это пор у меня. Видимо, постоянно. Со всеми девушками, с которыми был в отношениях, у меня комплекс вины. Всегда так было. Если происходит что-то, я виноват.