- Хочу, - хрипнул он.
- Тогда я зову врача, тьфу – лекаря. Они тут – за дверью.
- Не уходи, - то ли вздрогнул, то ли дернулся он и резко
побледнел... от боли?
И я, наверное, побелела так же - в ответ. Заспешила,
успокаивая:
- Нет-нет, я тут посижу – проконтролирую, что с тобой будут
делать. А то они тут странные – собирались класть на пол, а не к
тебе. Надо же додуматься! Я сама только вычухалась, то есть –
пришла в себя… Нужно следить за своей речью. Ты меня поправляй,
если что - для адаптации нужно время. Ты почему молчишь? Так плохо?
Срочно позвать? Лекарь!
- Не надо. Мне... хорошо.
- Поздно. Раньше нужно было... теперь делай, что скажут. Я в
этом ничего не смыслю. Нет-нет - я не уйду, не дергайся. То есть...
не переживай.
- Спой мне.
- С ума ты сошел... нашел время. Так-то - без проблем. Но не
сейчас же, а после лечения? Ты еще слаб, все равно спать будешь. Я
потом тебе колыбельную тихонько… А? - встали у меня волосы дыбом и
я тихо прошипела - от ужаса перекрыло горло: - В-вы... что делаете?
Как бревно его… Я сейчас... придержу. Твою дивизию... - тихо
плакала я, прижимая кулак ко рту, чтобы не заорать.
- Кто тебя так, Ром? Куда ты влез? Господи! Дайте я отвернусь,
подождите. Мамочка... Это лечится? Я не могу… плохо.
- Не переживайте, княжна, теперь у него есть шанс, - бодро
отвечал мне один из коновалов, - вылечим.
- Шанс? - леденела я от ужаса, - только один? Из скольких? Он
опять без сознания. Коновалы хреновы! Вы его, как бревно - с такой
дырой! Что у него там? Что повреждено? Чем я могу помочь? Кровь
нужна? Какая у него группа? Я – первая, могу дать. Если только
резус у него положительный.
Гадство! Рот не закрывался даже усилием воли. Выпила что-то
сладкое опять. Сидеть стало сложно. Стало клонить набок. Меня
подхватили и тихонько уложили, укрыв до шеи.
Просыпалась я постепенно, пытаясь понять, где нахожусь Под
головой было жестковато, по лицу чем-то возили. Хотелось пить.
Скосив глаза, я закрыла их опять, нежась от поглаживания твердых,
слегка шершавых пальцев. Ром лежал, повернувшись на бок, и гладил
мое лицо, с нежностью глядя на меня.
- Ты зачем набок лег? Тебе разрешили, уже можно? Повязка же
собьется, – сама собой включилась забота о своем.
- Тихо, – шепнул он, склоняясь к моему лицу и приближаясь к
губам. Я закрыла глаза и замерла. Теплое дыхание щекотало кожу, он
чуть тронул мои губы своими и выдохнул: - Люблю. Как же я тебя
люблю. Это немыслимо, невозможно. Так не бывает.