- Вы застали меня врасплох, княжна... - потер он лоб, осторожно
глядя на меня: - Я не готов ответить вам, насколько реален ваш
уход. Возможны сложности.
- И почему же? С чем они связаны? Давайте поговорим об этом,
возможно как-то... решим и изыщем способы. Я уверена - они
существуют. Даже я знаю два таких случая – недавно вы отправили
домой меня, а также гораздо ранее – мою прабабушку по матери –
Ириаастру. Так в чем проблема?
У настоятеля, по-видимому, не осталось аргументов. Он молчал,
глядя на меня. Раздумывал? Но больше не отрицал возможности моего
возвращения и это уже обнадеживало. Я попросила разрешения
удалиться в свою келью. Пусть спокойно и неспеша все обдумает. Он
отпустил меня, благословив.
Вскоре меня покормили и я снова улеглась спать,
поинтересовавшись перед этим здоровьем молодого графа. Оказалось -
он уже садился и плотно поел. Я уснула, успокоенная этой
информацией. Ночь прошла без происшествий.
Назавтра мне нанес визит граф Грэгор. Очевидно, после разговора
с настоятелем. Я привела ему те же резоны, что и первому.
- Виктория, но сын говорил, что вы ответили на его чувства.
Я покраснела и отвернулась – вот трепло. Мигом растрепал, даже
не пришло в голову пожалеть мою стыдливость. А если у меня тонкая
душевная организация? Покраснела еще больше - от злости.
- И что? Временное помешательство по причине не поддающейся
контролю самой обычной бабской жалости. Я вот и вас люблю. Как
друга. Это не повод ловить меня на слове. Тяжелое эмоциональное
потрясение после перехода, опять же. На тот момент я себя не
контролировала. То есть… Не повод, в общем.
- Виктория, после вашего ухода тогда я поседел на глазах всего
зала, глядя, как мой сын уединяется с любимой женщиной и отслеживая
часы, отсчитывающие последнее секунды вашего пребывания в нашем
мире. Пожалейте меня, как вашего друга. Я не переживу еще одной его
попытки уйти из жизни.
Я смотрела на него с ужасом. Но не мог же Ромэр...?
- Он что – сам себя?! Самоубийство? Это же страшный грех!
- Нет-нет, что вы! Спаси и сохрани от такого, - перекрестился
мужчина, - он вышел тогда с террасы, шатаясь и с безумным взглядом.
Он до сих пор не знает, что я причастен к вашему уходу - отказался
бы от меня еще там, во дворце. Я отвез его домой в состоянии
полнейшей апатии. А когда вскоре начались военные действия на
границе с соседями, он настоял на отправке в действующую армию с
миссией переговорщика. Это почти смертники, Виктория. Там трудно
выжить. Он и так долго протянул. А потом отказывался от лечения
неестественным способом. Вы видели его. Вина за то, что с вами
случилось, убивала его.