– Только сейчас.
Привратник улыбнулся.
– Чужестранец, поместившийся под твоей кровлей, все равно что твой родной, – люби его, как самого себя, ведь так гласит закон?
Иосиф промолчал.
– Если таков закон, то могу ли я сказать кому-нибудь, кто прибыл раньше: «Ступай своей дорогой, твое место займет другой»?
– Что это за народ, – спросил Иосиф, указывая на толпу, – и зачем он здесь собрался?
– Без сомнения, по тому же делу, которое привело сюда и вас. А вчера еще прибыл караван, проходящий из Дамаска в Аравию и Нижний Египет.
Иосиф настаивал:
– Ведь двор просторен, – сказал он.
– Да, но он завален кладью – кипами шелка, мешками с пряностями и тому подобным.
На мгновение выражение лица просителя изменилось, лишенные блеска глаза безнадежно опустились, и он мягко произнес:
– Я не о себе хлопочу – со мной Мария, а ночь здесь холодна, холоднее, чем в Назарете. Ей нельзя ночевать на открытом воздухе. Не найдется ли в городе помещения для нее?
– Все эти люди, – привратник сделал движение рукой по направлению к толпе, – сначала думали поместиться в городе, но возвратились сюда – говорят, что в городе все места заняты.
Иосиф сделал еще одну попытку:
– Она так молода! Если ей придется ночевать на улице, мороз убьет ее!
Потом он снова обратился к привратнику:
– Может, ты знаешь ее родителей, Иоакима и Анну из Вифлеема, тоже колена Давидова?
– Да, я знал их. Хорошие были люди.
Привратник в раздумье смотрел на землю. Вдруг он приподнял голову.
– Я не могу найти вам комнаты, – сказал он, – но не могу и отпустить вас отсюда. Все, что я могу сделать, я сделаю. Сколько вас?
Иосиф подумал и сказал:
– Моя жена и мой друг с семейством из Бет-Дагона, городка за Яффой, всего шестеро.
– Ладно. Вы не будете спать на открытом воздухе. Приводи их поскорее: солнце уже заходит, а ночь здесь наступает быстро.
– Я благословляю тебя как бездомный путник, а затем благословлю как человек, нашедший у тебя приют.
Произнеся это, Иосиф радостно пошел к Марии и бет-дагониту. Тот быстро собрал свою семью. Когда они подъехали к двери, привратник мог заметить, что они принадлежат к низшему классу.
– Вот та, о которой я говорил тебе, – сказал назареянин, – а это мои друзья.
Покрывало Марии было снято.
– Синие глаза и золотые волосы, – пробормотал про себя привратник, смотря на нее одну. – Таков же был и молодой царь, когда он шел петь перед Саулом.