– Успокоиться? – прошептала я сквозь пальцы. Белую паутинку вокруг пулевой пробоины было видно даже в темноте. – Тебя могли убить.
– Не спорь. Я не отступлю.
Конечно. От холодных, спокойных слов стало жутко. Его не трогают мольбы. Если смотреть правде в глаза, Эмиль скорее шею свернет, чем остановится, не отплатив за унижения, и не воцарившись над всеми. Ему нужно абсолютное господство.
Я не хочу его терять, а остановить не могу. Единственный выход – поддержать. Но в какую цену это встанет?
– Не хочешь отступать? – я обхватила впалые щеки ладонями. – Так не надо, не отступай! Перебей их первым, ради меня, Эмиль! Чтобы больше я не увидела, что они с тобой делают!
Эмиль усмехнулся – нездорово, с капелькой безумия. Но во вздохе было и облегчение. Всего несколько раз я видела его таким, но нормальный человек это вспоминать не захочет. Там нет ничего, кроме крови и боли.
– Моя радость, – прошептал он, целуя пальцы.
Я порывисто вздохнула и лбом уткнулась в шершавую щеку. Мы поняли друг друга.
– Я справлюсь, – пообещал Эмиль, отстранился и завел машину. – Едем. Я хочу, чтобы ты увидела эту мразь.
9. Глава 9
Район выглядел необитаемым.
Когда я выбралась из джипа и огляделась, оказалось, мы в самосевной роще среди старых разрушенных корпусов и ангаров. Темно, огней почти нет, а когда потухли фары, мы оказались в кромешной мгле.
Эмиль подошел к незаметной двери, утопленной в стене. Отпер ее и нырнул внутрь, включил тусклый свет. Он подал руку, чтобы помочь перебраться через высокий порожек, но я ее проигнорировала.
– Я сама.
Раньше мне нравилось, когда мужчина опекает. Нравилось опираться на сильное плечо, мечтать, что он мой защитник. После того, как муж стал опекуном на самом деле и обращался со мной, как с тяжелобольной, захотелось самостоятельности. Через порог я еще способна перебраться. Я не настолько слабая.
– Пойдем, – хрипловато позвал он.
Я шла за широкой спиной мужа, кутаясь в плащ, и было почти не страшно. Смотрела в пол: грязный, заваленный хламом. Под подошвами хрустел мусор. Я справлюсь. Я здесь. А все что случилось, осталось в прошлом. Пистолет за поясом не придавал уверенности – из-за него я нервничала еще больше.
Эмиль остановился напротив разбитого дверного проема и вошел в комнату. Ободранные стены – до кирпича, разбитые окна. Пол завален досками и кусками штукатурки. Среди мусора лежал человек. Мужчина.