– Держи, дружище! Обронил, кажись. – Протягивает мне слегка смятую
стопку купюр.
– Спасибо, друг! Вообще выручил. – Я вылез из машины и крепко пожал
ладонь. Мой опытный взор, конечно, уловил – купюр чуток меньше. Ну,
да ладно!
– Фигня, – утер пот и кровь со лба чувак. – Не люблю просто этих
сук жадных. Меня Толик, кстати, звать.
– Саня, – ответил я. – Держи, это от меня.
Открыв багажник вытащил ящик пива.
– От души, братишка, от души! – обрадовался Толик. Остальные
подходили, тоже угощались.
Не теряя времени, мы все вместе сдвинули с дороги депосмобиль. Я
успел заметить, ушлый Толик выдернул оттуда ментовскую рацию.
Красава, блин! Тоже, поди, выживальщик.
За городом я быстро ушел в отрыв. Сначала ехал полевыми и
проселочными дорогами, клиренс позволяет держать приличную
скорость. Бенза полбака – должно хватить до моего убежища. Даст
Ктулху, к вечеру доберусь.
Схрон… там я буду в полной безопасности. На строительство ушло
полгода, куча нервов и тонны бабла. Деньги были. Для этого я продал
бабушкину квартиру и дачный участок. Что меня торкнуло на
обустройство лесного убежища? Я много читал литературы про
постапокалипсис. Круз, Доронин, Глуховский, Беркем аль Атоми, а
также десятки историй, написанных малограмотными школотронами в
своих пабликах «ВКонтакте». Но это скорее следствие. А причина в
другом. В свое время я получил инсайд…
Флэшбек
Безжалостный ксенон рубит мокрую ночь, как острый тесак палача.
«Кайен» хищно скользит по таежной дороге, басовито ухмыляясь
турбированным движком, мелькают темные ели, на заднем сиденье
позвякивают стволы. А я в тихом шоке пытаюсь осознать, что же,
блин, произошло полчаса назад?
После зачистки турбазы Стас Михайлов согласился подкинуть до
Петрозаводска. Очень любезно с его стороны. Я был без тачилы. Хотя…
«зачистка» – не подходящее слово. Чертово, мать его, кровавое,
сука, мочилово – так правильней. Стас, или кто он там, назвал это
«Рекультивацией». Что же теперь делать? Сложный вопрос. Я ведь
отправил в преисподнюю своего босса. И всю пиздобратию, что
крышевала этот беспонтовый биз. Во что же втянул меня
артист-оборотень? По-любому, придется увольняться.
Я покосился на Михайлова. Тот ловко крутит руль, совершенно не
проявляя беспокойства. Блики от приборной панели сурово играют
металлом на лице, иссеченном очередью Маккейна. «Интересно, певцы
страхуют свои рожи?» – мелькнула странная мысль. У гаишников будут
вопросы, если остановят. Пиздец, как много вопросов. Отогнул
солнцезащитный козырек… чуть не заорал! Вот жесть! Из небольшого
зеркальца на меня глядел какой-то чикатило в маске из спекшейся
крови. Да, вспомнил: меня забрызгало, когда ходил в номер за
«Сайгой» и револьвером. Чувак со спущенными штанами выскочил из-за
двери, медленно засовывая руку под полу пиджака. Не стал уж
разбираться, пендос это или просто гей. В упор прострелил горло
мерзавцу. Воспоминание прогнал с трудом.